— Инна? — Мужчина сел рядом со мной на диван и долго думал, прежде чем продолжить. — И что?
— Как — что? Вы не виноваты!
— Она моя дочь. Я люблю ее.
— Но она не поймет. Будет считать, что зло может остаться безнаказанным. Это неправильно.
— Но я — отец. И я люблю ее. Это — правильно. И все, что делаю ради нее, тоже правильно. И ты тоже — поступай так, как велит сердце. Это будет правильно. Счастливо оставаться, шантажист.
Он ушел.
Я остался. Один. В чужой квартире. С полной головой разных мыслей.
Завтра я буду окончательно свободен. Смогу ходить по городу, не бояться полиции. Смогу пользоваться благами цивилизации — телефоном, компьютером. Смогу навести дома порядок и ночевать по-человечески. Носить не только осточертевший камуфляж и джинсы.
Перед глазами встала Челеста. Не давало покоя — почему она решилась на непоправимый шаг?
Было невыносимо больно с ней расставаться. Хотя она пыталась уничтожить мое счастье с попытке украсть корабль… Но сердцу не прикажешь. Поступай, как велит сердце, сказал на прощание Филозов.
Когда она обернулась, убегая, было в ее взгляде что-то… Преступники так не смотрят. Словно не хотела забрать корабль, не ждала долгое время подходящего момента, не делала одну попытку за другой. Не соблазнила, чтобы обокрасть…
Или я все понял неправильно, и…
И она поняла все неправильно? Вообще все. Просто хотела увидеть меня — как бы инопланетянина — в истинном виде? Хотела правды, не зная, что правда и ложь в моем случае поменялись местами. И если это так…
Решено. Устрою свои дела. Восстановлю доброе имя. Получу загранпаспорт. Выучу итальянский. Найду Челесту. Буду за ней ухаживать. И однажды она вспомнит. Узнает. И тогда…
Но сначала разыщу медальон.
Ага. Главное — корабль. Весь мир у ног. Разыщу медальон… тогда посмотрим насчет остального.
Возможно, сделаю, как решил. Наверное.
Или не сделаю. Какая разница. Главное — медальон.
Сердце — заткнись!
Эпилог
— Как твоя новая обезьянка?
— Старается. Иногда кажется, что начинает делать что-то разумно.
— Будешь уверять, что уж эта-то превратится во что-то по-настоящему мыслящее?
— Мама, а вдруг? Некоторые были очень близки.
— Сколько игрушек и домиков они переломали за это время?
— Они же не специально.
— Лучше дай игрушку муравьям, те сразу потащат в муравейник, на общее благо, а твои обезьянки…
— Они хорошие! Только сами себя не понимают.
— Неужели не надоело? Вспомни: достаточно хорошенько намочить шарик или кинуться в него другим, и игра начнется заново.
— Мне нравятся именно обезьянки. С ними интереснее. Ящерки были такие унылые…
— Но и с обезьянками играешь не в первый раз.
— Я верю в них.
— Все еще веришь? Ну-ну. Многие из них по-своему верят в тебя, а разве это что-то меняет?
— И все же я надеюсь.
