— Уток кормить?
Думаю, она уже поняла насчет приюта.
— После обеда. Вот покушаешь, поспишь — и сразу пойдем уток кормить, и Мишу возьмем.
— И Степу.
Ага, делать Степе больше нечего.
Рита несет наши рюкзаки и пакет с фруктами, а я несу уставшую Лильку. Она учится снова доверять миру, изо всех сил учится — я вижу, как хочется ей поверить, что все не так уж паршиво устроено, и ей надо за кого-то уцепиться, чтобы ее вера устояла. И она выбрала меня.
Я открываю дверь и вхожу, опускаю Лильку на пол, Рита подает мне пакет и рюкзаки.
— Все, я на работу, откуда-то нарисовался срочный клиент. Кстати, через неделю у нас появится вакансия, и директор готов пообщаться с тобой. Пакет разбери, там яблоки еще… Что ты в свой рюкзак напихала?
— Вода для Лильки, печенье, запасная одежда…
— Ну да. — Рита смеется. — Сама-то я забыла, что гуляла со своим сыном, имея за плечами точно такой же рюкзак. Ладно, бывай, вечерком заеду, если Игорь не запрет меня в башне, как Рапунцель.
А меня в клетку с бомжами посадит, точно.
Я впихиваю Лильку в квартиру, она бежит к своим игрушкам, а я ставлю на пол рюкзаки и пакет с фруктами, я-то, в отличие от Лильки, собираюсь снять ботинки.
И мир вдруг погас.
21
— Линда Альбертовна, пора просыпаться.
Увесистый пинок под ребра взорвался ужасной болью, и я думаю, что ребро он мне сломал. Хотя, похоже, мне оно в любом случае больше не понадобится.
Я знала. Я все время его подозревала, но мне все твердили — да ты что, он сотрудник полиции, а я подозревала его, сама не знаю почему, вот просто чуяла, что с ним что-то не так, но ничто не указывало на него. Вот просто я знала, что не может быть хорошим человек, у которого такой липкий глумливый взгляд. Стоит, пистолетом помахивает, гад, подонок и мразь, оборотень в погонах.
А вторая моя мысль о Лильке.
Господи, где моя Лилька?! Маленькая принцесса с розовыми пальчиками и рюкзачком, наполненным разноцветными зайцами, что с ней?
— Я не зверь, девчонку не тронул. — Рыжий Пиджак, чтоб ему сгореть на месте, уроду, ухмыляется. — Сидит на кровати, зайца обнимает. Но, конечно, в живых я вас не оставлю. Вопрос лишь в том, как вы умрете. И сейчас мне просто нужно то, что мое по праву. Алкаш подарил его тебе, где оно?
Это он об игрушке говорит.
И если я сейчас ему скажу, он сразу убьет нас. Значит, надо тянуть время, но как? Если он тронет Лильку, я выложу ему все.
— Понимаешь, я никак не могу больше ждать, у меня есть покупатель на эту вещь. Он торопится, его судно отходит через два дня, и мне надо успеть. — Рыжий Пиджак насмешливо смотрит на меня. — Линда Альбертовна, ты же, в отличие от своих сестер, умная барышня. Даже слишком умная… баба не должна быть умной. Ведь подозревала меня, спесивая дрянь?
— Ага, подозревала, Виктор Максимович. Но…
— Но увязать не могла, и это как раз нормально, никто не сможет. Надо же, имя-отчество снизошла запомнить. — Рыжий Пиджак ухмыльнулся. — Итак, давай к нашим баранам. Где эта вещь?
Он прошелся по комнате, огляделся.
— Надо же, сумела устроиться. — Он щелкнул пальцем по мертвому клавесину. — Уважаю я это, конечно. И если б не крайняя необходимость, я бы не тронул тебя, слишком ты на виду, да и не виновата ты ни в чем, конечно. Да только меня сроки поджимают. В тот раз я осмотрелся, но не нашел — и сейчас искал и не нашел. Значит, есть тайник, и ты скажешь, где эта штука лежит. А знаешь, что смешно? Алкаш-то не выдал тебя… хотя он был пьян, скотина — и все равно на жену указал, сказал только, что если во флигеле нет, значит, Зойка забрала, а о тебе ни слова.
Потому что пьяным он ничего не помнил, что по трезвому делал, а трезвым не мог вспомнить, что делал пьяным. Вот и о том, что отдал игрушку мне, тоже не помнил.
— Ну, а Зойка уже на тебя указала. — Рыжий Пиджак покачал головой. — Зловредная она была баба, жуткая засранка и жадюга, каких поискать.
— А тех, остальных — зачем ты?..
— Ну, тех как водится… что смотришь, я давно так прибираюсь по городу, чтоб шантрапа нормальным людям жить не мешала. То там уберу буйного алкоголика, то сям — привлечь-то их по закону особо не выходит, а ждать, пока он по пьяни убьет кого или покалечит — тут уж увольте, нагляделся досыта на такое, так что я давно так-то прибираюсь. Вот и здесь приглядел себе новую цель — Ленька-то по пьяни жену колотил и тещу, ну я и забрал его — отрезвить маленько. Я их всегда трезвыми убивал, чтоб понимали, скоты, за что. Такого наслушался… они же мне исповедоваться пытались, все как один, словно есть какая-то ценность в их исповедях… а вот в Ленькиной была, вот я и задержался тут. Да что ты о них жалеешь, это шваль. И они были убийцами, вот как алкаш Лешка тоже, знаешь? И мамаша его, которая помогла спрятать труп и скрыла убийство. Это ведь они тогда Щеглову убили. Мне на это плевать, но перед смертью те двое мне многое рассказали. Знаешь, как это было? Они же перед смертью время тянут, вот и рассказывают мне разное. Вот Ленька-то мне про эти игрушки и рассказал, в числе прочего. Я даю им выговориться, отчего же — чтобы еще раз удостовериться, что я прав, очищая мир от таких. И чтоб дополнить Ленькин рассказ, я и второго зацепил, дружка его. Я, понимаешь, убиваю только разную шелупонь, а вот сейчас это мне для дела нужно. Я ведь следил за тобой.
Ну, это теперь и ежу ясно, а мне во что бы то ни стало надо тянуть время, очень надо. Может, кто-то придет.
Звонит телефон, и Рыжий Пиджак подает мне его.
— Ишь ты, начальника нашего жена. Это ведь я в агентство ее позвонил и затребовал для осмотра милейшую Риточку. Ляпнешь что-то не то, я девчонке палец отрежу.
А ведь отрежет, урод, и рука не дрогнет.
— Линда, послушай, я тут подумала, а давай на выходных съездим за город. И Степана позовем, Игорь как раз выходной будет, посидим вместе.
— Ага, хорошая мысль.
Мысль так себе, ведь я не доживу до выходных.
— Ну, и заметано. Эй, ты в порядке, все хорошо? Или снова реветь принялась?
— Нет. — Я должна хотя бы намекнуть ей. — Все отлично, просто как в тот вечер, что ты привезла меня в новую квартиру, даже намного лучше.
— А, ну тогда понятно. — Рита засмеялась. — Веселись и готовься к выходным.
— Идет.
Рыжий Пиджак забирает у меня телефон и сует в карман.
— Вот и умница. — Он присаживается передо мной на корточки. — Итак, давай-ка, колись — куда подевала цацку? Ты ведь и цены ей не знала, да?
— Думала, просто красивый ширпотреб.
— Ну и дура. — Рыжий Пиджак презрительно сморщился. — Все вы, бабы, дуры. А вот покойная Митрофановна была голова. Она, конечно, эту бабенку убивать не собиралась, а просто хотела выкурить отсюда. Но перестаралась.
