Однако она не собиралась весь вечер простоять у стенки. Она намеревалась танцевать, и смеяться, и делать все то, что делают люди, пришедшие на бал повеселиться. Делать все то, о чем мечтала годами и чего была лишена, прикованная к постели. И если это не понравится Меррипену и заставит его ревновать, значит, так тому и быть.
Отдав горничной плащ, Уин направилась к сестрам. Они все были одеты в платья из атласа пастельных тонов. Поппи в розовом, Беатрикс в голубом, Амелия в лиловом, а сама она в белом. Наряд ее был неудобен, что, как со смехом сказала Поппи, было к лучшему, потому что удобное платье не может быть стильным по определению. Оно было слишком открытым и легким сверху: декольте слишком глубокое и широкое, рукава слишком короткие и тугие — и слишком тяжелым от талии и ниже, с тремя слоями юбок, причем верхняя юбка была с драпировкой в виде оборок. Но главным источником дискомфорта был корсет, без которого она обходилась так долго, что успела отвыкнуть от него, и теперь страдала, несмотря на то что стянут он был совсем не туго. В корсете спина была неестественно прямой, а грудь приподнята неестественно высоко. Мало того что это было неудобно, так это, по мнению Уин, было еще и неприлично. И при этом отчего-то неприличным считалось ходить без корсета.
Но при всем при том платье, похоже, стоило переносимых ею неудобств. Так решила Уин, когда увидела реакцию Меррипена. Лицо его побледнело, когда он увидел ее в бальном платье с глубоким декольте. Взгляд скользнул снизу вверх: от атласного носка бальной туфельки до лица. Он задержался на несколько лишних секунд на ее груди, словно приподнятой его руками. Когда он наконец посмотрел ей в глаза, она увидела в них черный огонь. И тут же последовала ответная реакция — по телу Уин прокатилась дрожь. С трудом она заставила себя отвести от него взгляд.
Хатауэи прошли в холл, под потолком которого висели люстры, заливавшие светом сверкающий паркет.
— Какое необыкновенное создание! — услышала Уин восторженный, с придыханием, возглас доктора Харроу. — Она проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на хозяйку дома, миссис Анабель Хант, которая стояла у входа в зал, приветствуя гостей.
Несмотря на то что Уин никогда не встречалась с миссис Хант, она узнала ее по описаниям знакомых. Миссис Хант считалась одной из первых красавиц Англии: с изящной, но при этом трогательно женственной фигуркой, голубыми глазами, опушенными густыми ресницами, и волосами, переливающимися всеми оттенками золота и меда. Но по-настоящему обворожительной делали ее живой блеск в глазах и почти детская непосредственность в выражении чувств и эмоций.
— А вот ее муж, он стоит рядом с ней, — пробормотала Поппи. — Вид у него устрашающий, но, говорят, на самом деле он очень милый.
— Я бы не согласился с этим утверждением, — сказал Лео.
— Ты не думаешь, что у него устрашающий вид? — спросила Уин.
— Не думаю, что он милый. Он смотрит на меня так, словно хочет расчленить.
— Ну, — нисколько не удивившись, сказала Поппи, — я могу его понять. — Она наклонилась к Уин: — Мистер Хант без ума от своей жены. Их брак — брак по любви, видишь ли.
— Как это немодно, — с ухмылкой прокомментировал доктор Харроу.
— Он даже танцует с ней, — заговорщически сообщила Беатрикс своей сестре Уин, — при том что мужьям и женам по правилам этикета категорически запрещается танцевать. Но, учитывая величину состояния мистера Ханта, общество находит причины извинить ему такое предосудительное поведение.
— Посмотри, какая тонкая у нее талия, — пробормотала Поппи, обращаясь к Уин. — И это после рождения троих детей — и двое из них очень крупные мальчики.
— Надо будет прочесть миссис Хант лекцию о вреде ношения корсетов, — театральным шепотом заявил доктор Харроу, и Уин засмеялась.
— Боюсь, что женщинам нелегко выбирать между здоровьем и модой, — сказала она ему. — Я все еще удивляюсь, как вы разрешили мне сегодня надеть корсет.
— Вам едва ли нужны корсеты, — сказал он с озорным огоньком в серых глазах. — Ваша природная талия едва ли шире, чем затянутая в корсет талия миссис Хант.
Уин улыбнулась, глядя в красивое лицо Джулиана, и подумала, что в его присутствии она всегда чувствует себя уверенно и под надежной защитой. Так было всегда, с того момента как они впервые встретились. Он был для нее чем-то вроде ангела-хранителя, и не только для нее, а почти для всех в клинике. Но он так и остался в ее восприятии существом бесплотным и даже бесполым, настоящего мужчину из плоти и крови она в нем не ощущала. Она так и не поняла, есть ли у них потенциал для того, чтобы стать парой, или они все равно остались бы каждый сам по себе, даже если бы решили объединиться.
— Вот она, загадочно пропадавшая сестра Хатауэй! — воскликнула миссис Хант и взяла обе руки Уин в свои ладони.
— Никаких загадок, — сказала Уин улыбаясь.
— Мисс Хатауэй, какое счастье наконец с вами познакомиться! И еще большее счастье видеть вас в добром здравии.
— Миссис Хант всегда о тебе спрашивает, — сообщила Уин Поппи, — поэтому мы все время держали ее в курсе того, как продвигается твое лечение.
— Благодарю вас, миссис Хант, — застенчиво сказала Уин. — Сейчас я вполне здорова, и для меня большая честь быть гостьей вашего дома.
Миссис Хант одарила Уин ослепительной улыбкой и, отпустив ее руки, заговорила с Кэмом:
— Какие приятные манеры. Думаю, мистер Рохан, мисс Хатауэй будет не менее популярна, чем ее сестры.
— Боюсь, что мы это узнаем не раньше следующего года, — с непринужденной улыбкой сообщил Кэм. — Для нас этот бал последний в сезоне. На этой неделе мы уезжаем в Гемпшир.
Миссис Хант огорченно опустила уголки губ.
— Так скоро? Но я полагаю, что могу понять ваше желание поскорее покинуть город. Лорду Рамзи, должно быть, не терпится увидеть свое поместье.
— Да, миссис Хант, — сказал Лео. — Обожаю пасторальные пейзажи. Столько баранов сразу нигде в Лондоне не увидишь.
Услышав звонкий смех жены, мистер Хант поспешил присоединиться к беседе.
— Добро пожаловать, милорд, — сказал мистер Хант, обращаясь к Лео. — Новость о вашем возвращении обрадовала весь Лондон. Очевидно, игорные и питейные заведения столицы терпели большие убытки в ваше отсутствие.
— Тогда мне следует пустить все свои силы на то, чтобы оживить столичную экономику, — сказал Лео.
Хант усмехнулся.
— Ты многим обязан этому парню, — сказал он, обращаясь к Лео, кивнув в сторону Меррипена, и повернулся, чтобы пожать ему руку. Тот, как обычно, стоял чуть поодаль семейной группы. — Если верить Уэстклиффу и другим владельцам соседних поместий, ты за очень короткое время проделал огромный объем работы. Успехи впечатляют.
— Поскольку имя Рамзи редко произносится рядом со словом «успех», — ответил Лео, — достижения Меррипена впечатляют еще сильнее.
