А огневую поддержку морской пехоте с Тридцать пятой батареи оказывали двенадцатидюймовки той же самой батареи! Такая вот севастопольская диалектика…
* * *
В Севастополе тыла нет! Алексей, невесть как попавший из фронтового Донецка 2014 года, прекрасно это понимал. Он помнил, какие страшные обстрелы обрушивали бандеровские сволочи на столицу вольного края терриконов!.. Артиллерия последователей Бандеры и Гитлера била из аэропорта и поселка Пески (с ударением на первый слог) на севере и из Еленовки, тогда еще занятой «желто-блакитными» карателями Еленовки на юге. Донецк тогда находился под перекрестным огнем. Земля содрогалась от взрывов, «прилеты» местные жители уже научились распознавать на слух.
Немногочисленной артиллерии защитников Донецка приходилось бить из городской застройки, даже из самого центра города, который тогда почти уже находился в огненном кольце. А что делать – надо же было хоть как-то отбиваться…
Война диктует свои неумолимые и жестокие законы, бандеровская сволочь решила стереть Донецк с лица земли, и отступать защитникам шахтерского города-крепости было уже некуда.
Теперь для Алексея история повторялась снова. Но на этот раз он решил использовать все свои новые – и немалые – возможности, чтобы предотвратить захват Севастополя гитлеровцами.
Отвлекшись от тяжких мыслей, он прошел в столовую недалеко от главного входа на батарею. Там как раз завтракала сменившаяся с вахты смена. Увидев командира, артиллеристы вскочили из-за столов.
– Вольно, товарищи, продолжайте завтракать.
Лица у артиллеристов были землистые, осунувшиеся, словно подернутые пылью. Они жили тут, как на подводной лодке. Причем подлодку эту постоянно бомбили вражеские эсминцы мощными глубинными бомбами…
В последнее время бомбежки именно расположения Тридцать пятой батареи стали еще более сильными. Немцы не всегда могли «дотянуться до форта «Максим Горький II» своей дальнобойной артиллерией, а вот авиация атаковала практически постоянно. С выворачивающим душу воем срывались с серых небес пикировщики «Юнкерс-87», налетали тройками пузатые «Хейнкели-111» и более скоростные «Юнкерсы-88». И сыпали, сыпали, сыпали свой смертоносный бомбовый груз! Столбы взрывов постоянно вздымались в районе броневых башен и командно-дальномерных постов. Причинить какой-нибудь значимый ущерб массивным броневым башням и крейсерским рубкам командно-дальномерных постов немецкие бомбы не могли.
Тем более что противовоздушное прикрытие батареи было сильным, и зенитчики уже отрапортовали о двух сбитых бомбардировщиках. Но и стервятники Люфтваффе не оставались в долгу. Прицельными попаданиями бомб было взорвано два орудия. Не помогли глубокие капониры и сложенные из камня брустверы.
Алексей произнес над убитыми небольшую прощальную речь, тела, завернутые в брезент, погрузили на разболтанную «полуторку», туда же, в кузов, погрузили и раненых. Нужно было успеть доехать в город до рассвета…
Город горел. Тяжело тряслась земля, когда очередной немецкий снаряд таранил ее своей взрывной мощью. Дома «складывались» и рушились, деревья вспыхивали, как факелы. Мирные жители прятались в инкерманских штольнях и других подземных укрытиях. Благо город-крепость изобиловал подобными сооружениями.
Со стороны моря увесисто били по врагу крейсеры и эсминцы. Где-то у туманной линии горизонта наводил на врага свои двенадцатидюймовки линкор «Парижская Коммуна». Корабли Черноморского флота по приказу вице-адмирала Октябрьского вмешались в бой на самом его пике, и теперь мощные калибры присоединились к артиллерии на берегу, кромсая наступающий вал немецкой и румынской пехоты. Они перли, как серые крысы – и так же, по-крысиному, погибали.
Не считаясь с огромными потерями в живой силе и технике, немцы непрерывно вводили в бой свежие силы. В штабе Севастопольского оборонительного района понимали, что если противник будет продолжать наступление с той же интенсивностью, то гарнизон сможет продержаться не более трех суток.
Но пополнение уже спешило в город-крепость. Свежие маршевые роты, батальоны, бригады, полки с оружием и боеприпасами шли на кораблях и судах. Быстро выгрузившись, они сразу же уходили на фронт, который был уже рядом.
Артиллерийскую поддержку обороняющимся по-прежнему оказывали мощные береговые батареи. Хоть их силы уже сильно поредели, но крупные калибры русских «богов войны» заставляли гитлеровцев раз за разом откатываться на исходные рубежи после неудачных для них атак. Двумя могучими бастионами возвышались бронебашенные 305-миллиметровые батареи майора Александера и капитана Лещенко.
В районе хутора Мекензия 19 декабря все атаки немцев были успешно отражены именно благодаря интенсивному огню Тридцать пятой бронебашенной батареи. Двенадцатидюймовые орудия грохотали без умолку, посылая один чудовищный снаряд за другим. Матросы-артиллеристы оглохли от металлического лязга и грохота, они задыхались внутри своих стальных башен – вентиляция едва справлялась со сгоревшими пороховыми газами. Несколько угоревших уже лежали в батарейном лазарете на попечении военврача третьего ранга Евгения Владимировича Казанского.
Гитлеровцы тоже «не обделили вниманием» Тридцать пятую батарею. По ней вело огонь сразу несколько крупнокалиберных батарей немцев. Мощные 150-миллиметровые гаубицы Круппа уже могли «дотянуться» своими снарядами до расположения форта «Максим Горький II».
Конечно, скальный и железобетонный массив надежно защищал от вражеских авиабомб и снарядов, а броневые башни были способны выдержать и гораздо более мощные обстрелы. Но уже вечером девятнадцатого декабря сразу несколько вражеских снарядов легло совсем рядом с главным командно-дальномерным постом батареи.
Расположенная севернее, почти в полукилометре от основного массива батареи, бронированная рубка от линкора типа «Измаил» могла легко выдержать попадание такой же двенадцатидюймовки, каким были вооружены обе броневые башни. Но не все дальномерщики находились внутри, а непредсказуемая траектория разлетающихся осколков немецких снарядов довершила дело. Трое матросов, находящихся в открытых двориках дальномеров были ранены, причем двое – тяжело. Бетонные брустверы отразили большую часть смертоносной стали, но не всю…
Санитары быстро добрались по подземному коридору-потерне и эвакуировали пострадавших в медсанчасть. После того как закончилась очередная стрельба береговой батареи, в медсанчасть заглянул Алексей.
– Что с ребятами, Евгений Владимирович? – спросил командир батареи.
– Первичную хирургическую обработку ран я выполнил, также удалось извлечь несколько поверхностных осколков. Сейчас раненые спят, а ночью будем эвакуировать их в госпиталь, в Севастополь, – пояснил военврач третьего ранга Казанский.
– Да, с дальномерщиками у меня проблемы… Как раз самых нужных людей и выбило.
– Что ж, Алексей Яковлевич, таковы превратности войны, – рассудил начальник медико-санитарной службы батареи.
Глава 17
Карина
Алексей страстно целовал Карину, сжимал ее в объятиях, гладил по роскошным волосам, по обыкновению, заплетенным в тугую черную косу. Янтарные глаза девушки лучились любовью и нежностью, тонкое упругое тело под казенной гимнастеркой кружило голову. Алексей не верил в происходящее, казалось, что он получил контузию во время одного из обстрелов и сейчас бредит в лазарете.
