Но все же Карина была здесь – в подземном полумраке его кабинета командира батареи. Это было невероятно, но вполне укладывалось в непредсказуемую логику войны.
– Алешка, живой! – Девушка стала порывисто и страстно его целовать.
– Карина, как ты попала сюда – на батарею?! Ты же ведь должна быть в Батуми, на военно-морской базе…
– Нет, Алешенька, я вот уже второй месяц воюю в Севастополе. Мы дислоцировались в районе Малахова кургана, там сейчас от постоянных артобстрелов и бомбежек только одно дерево осталось. Вернулась с пополнением, в Батуми получила еще одну военно-учетную специальность: наводчик-дальнометрист зенитной артиллерии. Прибыли сюда на крейсере «Красный Крым», батарея ПВО – шесть 85-миллиметровых зениток. Через месяц осталось всего два орудия… Девчонки… Мы сами их и хоронили…
Карина рассказывала о страшных боях без надрыва, тихо роняя страшные слова. Да она и сама изменилась: черты лица заострились, скулы выделяются на худом лице, полные чувственные губы сжаты в упрямую ниточку, в уголках глаз появились лучики морщинок. Но роскошные иссиня-черные волосы все так же заплетены в тугую тяжелую косу, а янтарные глаза смотрят прямо, и во взгляде появилась невиданная раньше строгость. Эта девушка, как и многие ее сверстницы, за год войны успели и сумели переосмыслить всю жизнь – и прошлую, и будущую, если ее не оборвет пуля или шальной осколок. Вчерашние школьницы, они стали строже – и к себе, и к окружающим. Но все же где-то глубоко внутри сознания, под кровавой коростой душевных ран, под сухой коркой жесткой, но необходимой в армии уставщины пламенели искорки нежности и теплоты, желания любить и быть любимыми. Эти нежные порывы мужчины-воины брали в свои огрубелые от пороховой гари и ружейного масла ладони и трепетно берегли, словно огонек свечи на порывистом ледяном ветру.
Так же себя чувствовал и Алексей. Он вдруг осознал себя слишком черствым, слишком огрубевшим рядом с Кариной. Командир мощнейшей береговой батареи Севастополя, одной из двух твердынь города-крепости, увидел в девушке этот трепетный огонек, но боялся одним неловким движением погасить его.
Карина поняла это и еще сильнее прижалась к нему, обвив тонкими руками его шею и найдя своими губами его губы. Слова здесь были не нужны.
* * *
С превратностями непредсказуемой фронтовой судьбы командир Тридцать пятой батареи в очередной раз столкнулся, когда к нему прибыло пополнение.
Девчонки в великоватой им полевой форме, выстроились в главном коридоре железобетонного массива батареи. В зеленых телогрейках, ушитых галифе и таких же великоватых сапогах. За девичьими плечами – укороченные карабины Мосина и уставные вещмешки. К ним приторочены стальные, защитного цвета каски. Пред ясны очи комбата, его зама и комиссара. Два десятка девчонок – обслуга двух зенитных орудий взамен выбывших.
– Расчеты двух зенитных орудий прибыли для пополнения противовоздушной обороны! Старший… старшая – младший лейтенант Синицына, – доложила девушка лет двадцати пяти с соломенного цвета короткими волосами под пилоткой.
– Что ж, больше прислать некого было? – невольно вырвалось у Алексея.
– Ничего, у женщин глаз точнее и острее, а немцы нас ох как боятся, товарищ капитан! – немного не по уставу ответила младший лейтенант Синицына.
– Хорошо, дам команду – вам освободят кубрик и поставят на довольствие. Служба у нас тут напряженная, особенно для вас, девушки. Фашисты постоянно налетают и бомбят батарею. Пока сдайте необходимые документы, устраивайтесь, а потом проведем боевое слаживание.
– Есть, товарищ капитан!
– Вольно, разойдись.
Комиссар батареи отвел командира в сторонку.
– Алексей Яковлевич, прошу, вас, как партийный работник, не выказывать девушкам своего неуважения и не подчеркивать то, что они в чем-то не смогут справиться со своими обязанностями только потому, что они – гм… женщины, – твердо и безапелляционно заявил старший политрук Иванов.
– Виноват, Виктор Ефимович, но я все же не о том. Неужели, кроме этих девчонок, не нашлось никого, чтобы бросить под бомбы и пулеметы гитлеровских стервятников?! – в сердцах сказал Алексей.
Два пятитонных грузовика, которые привезли на батарею зенитные орудия, девушек-зенитчиц и необходимое военное имущество, скрылись за поворотом дороги. Гул их моторов постепенно затихал. Со стороны доносились приглушенные выкрики команд. Это мобилизованные матросы на руках загоняли зенитные полуавтоматические пушки в капониры, накрывали их маскировочными сетями. Девушки проверяли матчасть и боеприпасы, оборудовали свой командно-дальномерный пост и узел связи, тянули катушки проводов полевой телефонной линии.
– Значит, не нашлось, Алексей Яковлевич, значит, не нашлось…
* * *
Размещение зенитчиц на береговой батарее вызвало много хлопот. Ворчал начальник войскового хозяйства, техник-интендант второго ранга Яков Бордюк, оформляя вещевые и продовольственные аттестаты.
– Ну, где ж я такие размеры формы-то найду?! У меня тельняшки, галифе и гимнастерки на двухметровых молодцов шиты. А тут ссыкухи, прости Господи, какие-то…
Неожиданно перед Алексеем возникла и еще одна – очень важная и неотложная проблема. Озвучил ее, как всегда, тактичный и интеллигентный военврач третьего ранга.
– Алексей Яковлевич, я к вам, так сказать, частным порядком… Понимаете ли, у нас поселились… то есть расквартированы девушки из зенитной батареи. Так вот, им ведь необходимо еще и обеспечить соблюдение гигиены.
– То есть… – не понял сначала Алексей. Его голова и так была забита различными техническими данными, калибрами, азимутами, проблемами по ремонту обслуживающих механизмов огромных орудий.
– Я говорю об особенностях физиологии и соответствующей гигиене, товарищ комбат, – уточнил военврач.
– Ага!.. – наконец-то понял Алексей. И поступил по известному армейскому принципу: «Не хочешь делать сам – поручи другому». Командир батареи имел возможность перепоручить эту проблему. – Вот вы, доктор, и займитесь этим, так сказать, по своей линии.
– Но я же…
– Евгений Владимирович, я на вас надеюсь в столь деликатном деле. – Алексей легонько прихлопнул ладонью по столу, давая понять, что разговор окончен.
– Есть, товарищ комбат. – Военврач Казанский тяжело вздохнул и вышел из кабинета командира батареи.
* * *
Гораздо более сложной задачей стало для Алексея соблюдение режима секретности на батарее. Именно для этого он и собрал девушек-зенитчиц на инструктаж в кают-компании батареи. Кроме командира, младшего лейтенанта Анастасии Синицыной, в кают-компанию явились еще три девушки: Карина, которая являлась наводчиком-дальномерщиком, телефонистка Катерина Полтавченко и старшая по боепитанию Ирина Михайлова.
Помощник комбата Никульшин в присутствии командира прочел инструкцию по соблюдению режима секретности на батарее. Младший лейтенант Анастасия Синицына, как единственный офицер, расписалась в журнале учета.
