На мысе Карантинный группа разведчиков капитан-лейтенанта Литовчука ворвалась в расположение разгромленной береговой батареи противника и забросала оставшихся гранатами. Не снижая темпа атаки, разведчики морской пехоты захватили расположенную там же электростанцию.
К шести часам утра десантники овладели всей южной частью Евпатории, укрепили здание гостиницы «Крым». Расположенная прямо напротив Пассажирской пристани, она стала штабом десанта.
К десяти часам утра первая волна советского десанта освободила Евпаторию. Председатель горисполкома Цыпкин, двухметровый детина, узнавал людей, кричал женщинам: «Девочки, мы вам свежие газеты привезли»!
На улицах возводили баррикады, устанавливали пушки и пулеметы. Матросы и оперативники отряда НКВД раздавали трофейное оружие местным жителям, спешно формировались отряды ополчения, им помогали партизаны. Советские моряки захватили румынскую батарею легких гаубиц и развернули орудия на врага.
* * *
Всю ночь грохотали орудия Тридцать пятой береговой батареи, могучие многометровые стволы посылали снаряд за снарядом на запредельную дистанцию. А комендоры и офицеры боевого управления «укладывали» их точно в цель. Благодаря артиллерийской поддержке в семидесяти километрах от Севастополя держался и сражался Евпаторийский десант.
– Товарищ комбат, люди – на пределе, – доложил комиссар батареи Виктор Иванов.
Алексей оторвался от топографических карт и расчетов. Он и сам за всю ночь не сомкнул глаз, выполняя и проверяя сложные математические расчеты артиллерийской стрельбы на запредельную дальность.
– Хорошо, я сейчас пройду в башни, поговорю с орудийной обслугой. Никульшин?..
– Я!
– Подмените меня на время. Необходимо нанести удар сюда, – остро отточенный карандаш в руке командира батареи обвел район аэродрома неподалеку от города Саки. Расстояние до цели 59 километров, беглый огонь по аэродрому Люфтваффе. Восемь снарядов – чтобы «накрыть» с гарантией. Действуйте.
– Есть!
Алексей в сопровождении комиссара батареи направился в массив первой орудийной башни. Фонари в металлической оплетке под сводчатым потолком коридора мигнули, когда очередной залп ударил из всех четырех орудий. Скользкий от влаги пол под ногами ощутимо качнулся.
Навстречу пробежали два краснофлотца во главе со старшиной коков-поваров Фирсовым. Работники камбуза разносили горячую еду и чай прямо на боевые посты.
– Смир-рна! Командир в отсеке!
– Вольно, товарищи. – Алексей чувствовал себя комфортно в стальном нутре орудийной башни среди массивных металлоконструкций, переплетения шлангов и электрических кабелей. Металлический лязг и грохот он воспринимал так же естественно, как и шум прибоя. – Товарищи артиллеристы – краснофлотцы, старшины и офицеры… Братцы! Сейчас за семьдесят километров отсюда гибнут, отчаянно сражаясь с жестоким врагом, наши товарищи. Они пошли на смерть ради того, чтобы снизить фашистский натиск на Севастополь. Я знаю – все вы уже выбились из сил, целую ночь на ногах, ворочаете неподъемные стальные болванки вручную, если «накрылся» электропривод, вращаете привода, – с ударением на последний слог привычно произнес Алексей, – механизмов. Мы все здесь чертовски устали! Но можем ли мы предать тех, кто за семьдесят километров сейчас идет на верную смерть, чтобы выстоял Севастополь?
– Никак нет, товарищ командир батареи!!! – гаркнули луженые глотки комендоров. – Товарищ комиссар, вахту стоим – просим считать всех коммунистами!
«Просим считать коммунистами»!.. – фраза, смысл которой для Алексея, уроженца Донецка начала XXI века, была не совсем понятна. Но во времена Великой Отечественной войны коммунисты действительно были на передовой – это был своеобразный ударный отряд, ядро сил, которое являлось носителем той, поистине хтонической внутренней силы человека, которая позволила создать из отсталой аграрной страны, где практически вся промышленность находилась в иностранных концессиях, современную сверхдержаву. С ядерным оружием, реактивной авиацией, атомной энергией и ракетами, способными вывести человека и все Человечество к звездам. Это не пропаганда, а весьма суровые реалии того прекрасного и яростного мира. Только обуздав волю и дерзость человеческую, можно было добиться тех выдающихся цивилизационных результатов, которые сейчас принято называть сталинским СССР.
Алексей приказал старшине батареи Борису Клементьевичу Мельнику организовать отдых двух смен артиллеристов, чтобы дать канонирам и обслуге хоть небольшую передышку. Старшина первой орудийной башни Петр Трамбовецкий и старшина второй башни Иван Львович Славиновский, организовав отдых личного состава, сами покидать места боевого расписания наотрез отказались. Алексею даже прикрикнуть на строптивых подчиненных пришлось, настолько люди понимали свою личную ответственность в боевой обстановке.
Сам Алексей нечто подобное видел и сам пережил в 2014 году в Донецке. В своем «прошлом-будущем» военный пенсионер весьма преклонных лет считал своим долгом первым вызваться на любое дело, которое могло помочь молодой Донецкой Народной Республике. Видимо, сквозь десятилетия на Донбассе все же осталась та уникальная связь поколений, которая позволила выстоять перед угрозой нового бандеровского фашизма.
В сопровождении комиссара Алексей перешел и во второй орудийный блок. Там ситуация повторилась. Смертельно уставшие люди держались на одной лишь силе воли, но своих боевых постов не покинули.
Командир батареи справился у старшины кладовщиков боепитания Алексея Побыванца, своего тезки, о наличии активно-реактивных подкалиберных снарядов.
– По тридцать штук на орудие осталось. Еще сутки мы стрелять сможем, – отрапортовал Побыванец.
После инспекции орудийных башен Алексей зашел в радиорубку. Там он написал на бланке с косой красной полосой секретности радиограмму непосредственно в штаб СОРа
[8]: «Срочно. Секретно. Нач. арту ЧФ. Имею запас спецбоеприпасов на сутки стрельбы средним темпом. Прошу немедленно принять меры к пополнению спецбоезапаса, для этого необходимо доставить означенное не позднее утра 06 января 1942 г. Лещенко».
* * *
А за семьдесят километров от Севастополя евпаторийский десант сражался с пятикратно превосходящими силами противника. Командование 11-й армии Вермахта срочно приняло меры к подавлению десанта в городе. Сначала против усиленного батальона морской пехоты был брошен наспех сформированный сводный батальон из пехотинцев, железнодорожных войск, батареи зенитных орудий с двумя прожекторами. Словом, всех, кого можно было собрать.
После чего в Евпаторию прибыли разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, 70-й саперный батальон и несколько немецких и румынских артиллерийских батарей. Вслед за ними в Евпаторию из-под Балаклавы, срочно на грузовиках был переброшен 105-й пехотный полк 72-й пехотной дивизии.
Завязались ожесточенные уличные бои. Уже в десять часов утра 5 января 1942 года с борта тральщика была передана радиограмма о том, что положение угрожающее и десанту необходима немедленная помощь.
