Утро выдалось теплым, и Пэдуэй решил оставить жилетку и шляпу в комнате. Но потом бросил взгляд на дверь с примитивным замком, из которого торчал бронзовый ключ – достаточно большой, чтобы вручать его от имени городских властей заезжим знаменитостям. Мартин не сомневался, что при желании мог бы открыть этот замок лезвием ножа. Пришлось одежду брать с собой.
Завтракать он отправился в уже знакомую копону, украшенную огромной вывеской: «ВЕСТИ РЕЛИГИОЗНЫЕ СПОРЫ ЗАПРЕЩАЕТСЯ», и, перекусив, спросил у хозяина, как найти Томасуса-сирийца.
– Ступай по Длинной улице до арки Константина, потом по Новой улице до базилики Юлиана, потом поверни направо на Тосканскую…
Пэдуэй заставил хозяина повторить дважды и все равно потратил на поиски почти целое утро. Проходя мимо Ульпиевой библиотеки, он с трудом подавил в себе желание послать все к черту. Мартин любил библиотеки, обожал читать старинные манускрипты и вовсе не жаждал встречи со странным банкиром, в странной обстановке, по странному поводу… Более того, предстоящее дело нагоняло на него ужас. Но таков уж был Мартин Пэдуэй: его решимость проявлялась именно в момент наибольшего испуга. И он мрачно, целеустремленно зашагал дальше.
Томасус-сириец занимал убогий двухэтажный домик. Негр у двери – очевидно, раб – провел Пэдуэя в некое подобие гостиной. Вскоре появился и сам хозяин – лысый толстячок с катарактой на левом глазу. Банкир подобрал полы своей изрядно потрепанной тоги, сел и молвил:
– Слушаю, молодой человек?
– Я… – Пэдуэй сглотнул и торопливо выпалил: – Меня интересует ссуда.
– Большая?
– Точно пока не знаю. Я хотел бы начать новое дело и должен сперва прощупать рынок: цены, спрос и все остальное.
– Ты хочешь начать новое дело? В Риме? Гм-м-м… – Томасус потер ладони. – Что можешь дать в залог?
– Ничего.
– Ничего?
– Я предлагаю тебе рискнуть.
– Но… но, любезный, неужели ты никого в городе не знаешь?
– Знаю только одного фермера-гота – Невитту, сына Гуммунда. Он меня сюда и послал.
– А, Невитта… Да, я с ним знаком. Он готов за тебя поручиться?
Пэдуэй задумался. Невитта, несмотря на свою душевную щедрость, не производил впечатление человека, щедрого на деньги.
– Нет, – признался Мартин. – Вряд ли.
Томасус закатил глаза к потолку.
– Ты слышишь, о Боже? Вваливается какой-то варвар, едва лепечущий по латыни, набирается смелости заявить, что у него нет ни ценностей в обеспечение, ни поручителя, и нагло просит у меня ссуду! Господи, да где это слыхано?
– Я постараюсь тебя убедить, – вставил Пэдуэй.
Томасус сокрушенно покачал головой и зацыкал зубом.
– Чего у тебя в избытке, так это самомнения, молодой человек. Как, говоришь, твое имя? – Пэдуэй повторил то, что сказал Невитте.
– Ладно, выкладывай свою идею.
– Ты правильно изволил заметить, – начал Мартин, надеясь, что говорит, должным образом сочетая почтение и чувство собственного достоинства, – я чужеземец и только накануне прибыл из Америки. Это очень далекая страна, и люди, разумеется, живут там совсем иначе, чем в Риме. Если ты поможешь мне в производстве некоторых предметов нашего обихода, которые здесь неизвестны…
– Боже! – вскричал Томасус, трагически воздев руки. – Ты слышишь, Боже! Он не хочет, чтобы я поддержал его в каком-нибудь благоразумном, серьезном деле, о нет! Он самонадеянно хочет развернуть производство каких-то новомодных штучек, о которых никто и слыхом не слыхивал!.. Совершенно исключено, Мартинус, я и думать об этом не стану. А что ты имел в виду?
– У нас есть напиток, который делают из вина, – бренди. Полагаю, он будет пользоваться здесь успехом.
– Какое-то варварское пойло? Нет, мне и в голову не придет рассматривать такое предложение! Хотя я согласен, Риму отчаянно не хватает многих товаров. С тех пор, как столицей объявили Равенну, в городскую казну перестали поступать государственные налоги. Рим неудачно расположен, он никому, в сущности, не нужен. Но где искать помощи? Никого не допросишься, король Теодохад все время только стихи пишет. Тоже мне, поэт!..
Пэдуэй потихоньку начал вспоминать что-то из римской истории шестого века.
– Кстати, о Теодохаде… Королева Амаласунта еще не убита?
– Как же! – Томасус бросил на Мартина подозрительный взгляд. – Убита. Прошлым летом.
Это означало, что Юстиниан, «римский» император Константинополя, вскоре предпримет успешную и роковую попытку вновь завоевать Италию для империи.
– Но почему ты задаешь такой странный вопрос? – продолжил Томасус.
– Можно… можно мне сесть? – пролепетал Пэдуэй и рухнул на скамью.
Колени его дрожали. До сих пор происходящее казалось ему каким-то хитрым, нереальным маскарадом. Собственный вопрос об убийстве королевы Амаласунты помог осознать наконец весь ужас, всю опасность существования в этом мире.
– И все же, чужеземец, почему ты задал такой странный вопрос?
– Странный? – невинно удивился Пэдуэй, сообразив, где допустил ошибку.
– Ты спросил, не убита ли она еще. Словно наперед знал ее судьбу. Ты прорицатель?
Пэдуэй вспомнил совет Невитты глядеть в оба. Да, Томасусу палец в рот не клади!
– Не совсем… – Он пожал плечами. – Я еще прежде слышал, будто бы между двумя готскими правителями пробежала кошка, и Теодохад не прочь избавиться от соперницы. Ну… мне просто интересно, чем это кончилось, вот и все.
– Удивительная была женщина, – произнес сириец. – И недурна собой, даже в сорок лет. Ее утопили в собственной ванне. Лично я думаю, что нашего слюнтяя подзуживала его жена, Гуделинда. У самого Теодохада духу бы не хватило.
– Может, она ревновала, – словно оправдываясь, предположил Мартин. – Так как насчет изготовления этого, как ты выразился, варварского пойла?..
– Что? Вот упрямец! Совершенно исключено. В Риме надо вести дело очень деликатно – не то что в каком-нибудь новом городе. Вот в Константинополе… – Томасус вздохнул. – Где легко разбогатеть – так это на востоке. Но я не хотел бы там жить. Благодаря стараниям Юстиниана у еретиков, как он их называет, там слишком много хлопот. Между прочим, какой ты веры?
– А ты? Хотя мне, разумеется, все равно.
– Я несторианин.
– Что ж, – осторожно произнес Пэдуэй, – а я принадлежу к конгрегационалистам. – Это было весьма далеко от истины, но Мартин полагал, что агностицизм вряд ли популярен в помешавшемся на религии Древнем Риме. – Практически то же несторианство… Так вот, о производстве бренди…
– Не может быть и речи, молодой человек! Просто немыслимо! Что тебе нужно для начала?
– Большой медный котел и медная трубка, а также вино как исходный материал. Ну и помощников – быстрее дело пойдет.
