– Что должен был делать Марченко?
– Стрелять по всем, кого увидит.
– В том числе и по вам?
– Мы были закрыты от него кузовом, и нас он видеть не мог, а значит, и стрелять тоже.
– Но он мог попасть в вас случайно?
– Мог.
– Продолжайте.
– Марченко крикнул: «Руки вверх! Выходите из машины!»
– По-русски крикнул?
– И по-русски, и по-немецки.
– Он знает немецкий язык?
– Нам выдали разговорник, там это есть.
– Что было дальше?
– Из кузова никто не вышел, а водитель сказал, чтобы с ним говорили по-русски, он плохо понимает немецкий язык.
– В каких выражениях он это сказал?
– Что-то вроде того, что Марченко говорит по-немецки, как он, водитель, по-китайски.
– А он действительно говорит по-китайски?
– Не знаю, при мне он говорил только по-русски. Хотя один раз он китайцев вспоминал.
– Когда?
– Я его спросил, с кем вели ранее бои его бойцы, и он сказал – с китайцами. Но из разговора было видно, что он имел в виду немцев и про китайцев сказал, имея в виду мою несообразительность.
– Что было дальше?
– Марченко крикнул, чтобы водитель выходил из машины, на что тот ответил, не могу – двери заклинило. А сам выбить он их не может. К этому времени Шевчук успел заглянуть в кузов, там никого не было. И мы подошли к кабине и увидели, что водитель был один.
– И что же вы сделали?
– Я спросил, почему он не выходит?
– И?
– Водитель сказал и мне – двери заклинило. И тогда я приказал Шевчуку открыть дверь.
– Проще было выбить дверь изнутри.
– Да, но водитель сказал, что ему в кабине тесно и он не может выбить дверь, не опустив рук. А за это его застрелит Марченко.
– Марченко так и сказал?
– Примерно так. Но смысл был именно этот.
– В кабине действительно было так тесно?
– Не очень, можно было повернуться.
– Как развивались события дальше?
– Шевчук дернул дверь, и она распахнулась. Он не ожидал этого и упал. Дверь была не заклинена, водитель нас обманул.
– Зачем?
– Он из машины выходить не хотел. Да и не мог.
– Почему?
– Так у него под ногой граната была!
– Откуда?
– Так он сам и положил ее!
– Себе под ногу?
– Под правую, и еще две гранаты в руках держал. А нам сказал, что в кузове – ящик со взрывчаткой. А он из гранат кольца вынул!
– Зачем ему это было нужно?
– Он сказал, убери стрелков – тогда поговорим. Или нас тут всех похоронят на дороге.
– И что же?
– Я приказал Марченко отойти в лес. Я не хотел, чтобы и он погиб, до машины было метров пятнадцать, и он мог погибнуть при взрыве.
– А после этого?
– Он отдал мне гранату и сказал: «Подержи». Сам стал вставлять кольцо в другую. Потом взял у меня первую гранату и вставил кольцо в нее.
– Вы не пытались в этот момент его обезоружить?
– Я об этом думал.
– Почему же не обезоружили?
– Он и это предвидел, у него под правой ногой граната была, и он мне об этом сказал.
– И потом?
– Он обезвредил и эту гранату. И отдал нам оружие из кабины. Там было две винтовки и два автомата. Он оставил себе винтовку с оптическим прицелом, а остальное оружие и патроны отдал нам.
– Исправное?
– Да, мы потом из него стреляли.
– Вы говорили с ним долго, что вы можете про него рассказать?
– Он немного необычный человек.
– В чем это выражается?
– Спокойный какой-то, даже вроде бы с ленцой. Но это не так. Он даже ходит как-то по особенному.
– Как же?
– Как кот.
– В смысле?
– Он лишних шагов не делает. Мы по лесу идем, дерево лежит. Все через него перешагивают, перелезают по-разному. Он постоит, посмотрит. Потом один-два раза шагнет и уже на той стороне. Потом посмотришь – а так действительно проще и короче.
– Интересная особенность. У него что же, еще и другие такие есть?
– Есть. Он вообще лишних движений не делает. Мы когда немцев у дороги ждали, так он вообще к ней спиной сидел и слушал. Потом вдруг – раз и уже лежит, и винтовка в руках. Я даже не увидел, как он повернулся и лег.
– Он что же, и стреляет хорошо?
– Я не видел. При мне он не стрелял. Но оружие у него всегда под рукой.
– Каким образом?
– Ну, вот он сидит или стоит, разговариваем. Он, как и все, руками что-то показывает или делает. Но одна рука все время около оружия, так, чтобы быстро выхватить.
– Какая именно?
– По-моему, ему все равно. У него два пистолета всегда под рукой. Слева и справа.
– И быстро он их выхватывает?
– Я не видел, при мне он этого не делал. Но винтовку – очень быстро. Он даже как-то по-другому это делает, не так, как мы.
– Расскажите.
– Мы по лесу утром шли, к машине, думали, немцы ее найдут и нас искать будут. Все наготове – вдруг они уже ее нашли и нас уже ищут? Сучок треснет – все за оружие хватаемся. А он – нет, только смотрит внимательно. А потом, идем, идем, и вдруг он как-то в сторону свинтился и уже из винтовки целится. Я смотрю, а метрах в ста с елки снег посыпался. Он это и увидел. Там, правда, не было никого, но страху мы натерпелись.
– Свинтился – это как?
– Ну, присел и как-то повернулся, я даже и не понял, только он уже был в стороне и сзади. И уже с винтовкой, я даже не видел, как он ее с плеча снимал. Такое впечатление, что он ее все время в руках нес.
– Еще что можете про него рассказать?
– Он приказы как-то очень коротко отдает. Несколько слов – и все ясно. Вообще мало говорит.
– Откуда вы взяли, что он – майор?
– Он сам сказал. Я его спросил – служил он или нет. Он сказал – служил и сейчас служу.
– Где?
– Он сказал – в разведке. Сказал, что майор, и попросил его так не называть. Я тогда наколки на пальцах увидел и спросил – зачем? Он и сказал – для дела надо.
– Не сказал, для какого?
– Нет.
– Что еще необычного вы заметили?
