– Готовы? – Я привалился боком к колодцу и выложил перед собой снаряженные обоймы к «ТТ». Витя тоже занял позицию для стрельбы.
– Сейчас! – Даур распрямил усики на гранатной чеке. – Так легче выйдет. Готов.
– Пошли!!!
Я вскинулся над бортиком колодца, Витька выглянул сбоку, и мы в быстром темпе опустошили магазины пистолетов, целясь по окнам и проемам разрушенного дома.
Тигрица и Даур рванулись вперед. Маринка впереди, Даур справа и чуть сзади.
Метров пятнадцать они пробежали молча, по ним никто не стрелял, видимо, наши выстрелы заставили-таки мерзюков попрятаться.
– Магазин! – Я выщелкнул пустой и, сунув пистолет под мышку, стал загонять в него следующий.
– Ду-ду-ду-ду! – проснулся пулеметчик. – Ду-ду-ду!
– Бах!
Снайпер! Жив курилка! Ну, теперь веселее пойдет!
Я снова приподнялся над колодцем. По нам никто не стрелял, весь огонь из дома сосредоточился на Тигрице и Дауре. Они уже были не очень далеко от дома, еще метров десять-пятнадцать, и можно бросать гранату. Даур несся вперед и что-то орал во всю глотку. Похоже – матерился. Он не стрелял, видимо, все патроны уже закончились. Тигрица же словно играла в салочки со стрелками, фонтанчики пыли так и прыгали вокруг нее. Слева от нее была куча досок, и она, в принципе, могла бы туда упасть. Скорее всего, пули не пробили бы их. Но в этом случае Даура скосили бы мгновенно. Она, видимо, тоже это понимала. Вот она вскинула руку. Я не слышал выстрела, но один автомат словно поперхнулся. Почему молчит пулемет?
– Бах!
Снова снайпер. Ему сверху виднее, куда стрелять.
Даур прыгнул, вокруг него взвилась пыль – заметили! Он как-то боком рухнул в траву.
– Ду-ду-ду-ду!
Пулеметная очередь прошила каланчу справа налево, еще раз, еще…
В ответ никто уже не стрелял…
Тигрица рванулась вперед и, не добежав до дома всего с десяток метров, упала на землю. Отсюда я не видел, куда ей попали.
– Б…! – Витька выпустил в сторону дома всю обойму. Я поддержал его, стараясь достать до пулеметчика. Хотя и понимал всю бесполезность этой попытки…
– Магазин! – Я повторил операцию перезарядки.
– Бу-бух!
Мы одновременно подняли головы над колодцем. Дом окутался пылью, остатки крыши просели внутрь. Граната! Даур – подполз все-таки!
– Пах! Пах! Пах!
В доме зачастили выстрелы.
– Сиди тут! – Я вскочил и бросился к дому. – Карауль эту падлу!
– Не вертитесь, товарищ лейтенант, – медсестра придержала меня рукой. – Потом прыгать будете, дайте перевязать.
Я сидел на бревнах и стоически терпел, пока меня поливали йодом и бинтовали. С Витькой закончили раньше, и он уже лежал на носилках. Под голову ему подсунули ватник, и он теперь мог с возвышения обозревать площадь. По ней ходили солдаты из взвода охраны, разбирали брошенное оружие и сносили в одно место погибших жителей.
Тела убитых бандитов снесли к колодцу. Там, под охраной двоих автоматчиков, уже сидел вытащенный наружу наш клиент. Тряс головой, приходил в себя. Двое солдат на носилках принесли Даура, он был ранен в ногу и тихонько ругался сквозь зубы. Подошла Маринка. Платье ее было порвано и вываляно в грязи. По лбу стекала кровь. Медсестра тут же бросилась к ней и захлопотала, как курица над цыпленком.
На площадь въехали три машины. «Виллис» Пахомыча я узнал сразу, а это еще кто? Из второй машины вылез грузный дядька и, не дожидаясь Пахомыча, направился к нам. Кто это? На плечах погоны, какие? Не вижу отсюда… Генерал? Корабельский? Да, похоже, что так.
Со стороны каланчи к нам двигалась группа солдат, кого-то несли. Подойдя ближе, они поставили носилки на землю. Один из солдат положил рядом СВТ с расщепленным ложем. Снайпер?
Тигрица встрепенулась и бросилась к носилкам. За ней развевался незакрепленный бинт. Подбежав, она упала на колени и наклонилась над лежащим. Я тоже кое-как поднялся и доковылял до них. Саднило бедро, в самый последний момент его таки зацепил один из недовзорванных-недострелянных бандюков.
Тигрица повернула голову стрелка и убрала с его лица прядь волос.
– Майор?
Да, это был он.
Подошедший врач покачал головой:
– Ничего уже сделать я не могу… Одиннадцать пуль… Как он еще стрелять мог? Уму непостижимо…
Маринка сидела молча, только плечи ее вздрагивали. Пальцы ее сжимали руку майора.
– Товарищ генерал! – Пахомыч, и как он только успел раньше? Бегом бежал или подъехал?
– Потом, подполковник, все потом! – Генерал подошел к носилкам и тоже опустился рядом. Взял Тигрицу за руку: – Как ты?
– Ничего…
– Товарищ генерал! – Это врач. – Он еще на каланче умер, мы только к нему подошли, а он уже…
– Вижу, все вижу. Потом, капитан, все потом…
– Он уже ранен был, нас прикрыл. Мы у пулемета троих убитых пулеметчиков нашли, оттуда вся каланча, вся площадь – как на ладони, – Маринка говорила быстро, сглатывая слова. – Они все видели, там позиция хорошая…
Она замолчала и уткнулась головой генералу в плечо. Он осторожно придержал ее и нашел глазами врача:
– С другими – что?
– Старший лейтенант Перминов – убит. Все остальные – ранения различной степени тяжести. Но тяжелых нет. Пара месяцев – и поставим на ноги.
Генерал скрипнул зубами. Маринка подняла голову и, виновато улыбнувшись, отошла в сторону. Села на бревно. К ней тут же подбежала медсестра и стала что-то выговаривать, поправляя сползшую повязку.
Я обернулся на звук шагов. Пахомыч! Осунувшийся и враз постаревший. Он подошел к генералу:
– Товарищ генерал…
Тот мгновенно повернулся на каблуках, взвизгнул песок. – Почему?! Почему опоздала помощь?!
Пахомыч кивнул головой на свой «Виллис». Я пригляделся. Лобовое стекло было пробито в нескольких местах.
– У въезда в село они выставили пулемет. У нас потери – двое убитых и шестеро ранены.
– Вот даже как? – генерал поостыл. – Сколько их было?
– Четыре человека, товарищ генерал.
– Ушли?
– Не успели, товарищ генерал.
– И долго вы с ними провозились?
– Около трех минут.
– Как же их раньше не заметили, ведь разведка села велась уже около недели?
– Они стреляли прямо из окна крайнего дома, товарищ генерал. Там и жили до этого. Оружие у них в доме было, ниоткуда нести не надо.
– Местные жители или…?
– Хозяин дома местный, его племянники и двоюродный брат. Все отсюда. Чужих никого.
