– Ну, в общих чертах.
– Ты в общих, а я конкретно представляю. Ты хоть знаешь, кто такой был Крайцхагель?
– Нет, товарищ комиссар. Вы дали команду отслеживать его перемещения и после его контакта с Ланге постараться взять его живым или хотя бы захватить его документы.
– Каковое задание вы благополучно и просрали. Завалили охранника, на этом и успокоились. Что молчишь? Я дневники твоего Манзырева тоже внимательно прочел. И склонен ему верить. Спросишь, почему?
– Почему, товарищ комиссар?
– А он, в отличие от вас, о выполнении задания не докладывал. И заслуг чужих себе не приписывал. Думаешь, я забыл, сколько человек за подрыв станции к наградам представлено?
– Так есть же донесение от городского подполья.
– Есть такое. А еще есть донесение о захваченных документах из штаба армии. И за это тоже народ к наградам представлен, кое-кто уже и получил. А по дневнику выходит, никто из вас там и рядом не сидел. И кому я теперь верить должен? Да после того, как вы мне Крайцхагеля упустили, я с вас три шкуры снять должен был. Я только ради этого вас там и держу. Чтобы вы м о и указания выполняли в первую очередь. А так получается, что какой-то уголовник влегкую переиграл не только немцев, но и городское подполье совместно с разведгруппой, составленной из далеко не самых слабых специалистов. Как тебе такой расклад?
– Если честно, товарищ комиссар, то не очень.
– А как тебе такой вариант? Непосредственно рядом с нами, начиная с этапа внедрения Рыжего, находился хорошо подготовленный высококлассный оперативник. Работал он неведомо на кого и выполнял задание, которое нами до конца не понято. Обыграл нас как опытный шулер новичков. И если бы не глупая случайность, так и скрылся бы с результатами своего труда.
– …
– Молчишь? Что по первому, что по второму варианту ждет нас с тобой, голубчик, трибунал. И никаких объяснений ни ты, ни я в этом случае придумать уже не успеем. Хочешь, я тебе в довесок еще одну приятную новость сообщу?
– Что ж тут может быть приятного, товарищ комиссар?
– А то, Василий Андреевич, что генерал Крайцхагель и был тем самым представителем немецких старых, который и обсуждал с Ланге результаты его работы, как уже проделанной, так и еще предстоящей. И ради того, чтобы эти результаты получить, дивизию положить не жалко. Не то что вашу разведгруппу. Что ты мне на это скажешь?
– Не знаю, товарищ комиссар.
– И я бы не знал, чего сказать. Если бы не одно маленькое «но». – Комиссар вытащил из стола блокнот в кожаном переплете. – Узнаешь?
– Да, товарищ комиссар. Это из тех документов, что передала нам Барсова. Я вам еще позавчера все это отправил нарочным.
– Да, дорогой. Это тот самый блокнот. Блокнот Крайцхагеля. Есть в нем любопытные записи о том, как проистекала их задушевная беседа с Ланге. Что он Крайцхагелю поведал и что, в свою очередь, Крайцхагель у него попросил. Или, если называть вещи своими именами, приказал. И по этим записям могу я теперь вычислить, когда и какие вопросы будут поставлены Ланге перед его здешним контактом. А стало быть, и вычислить я его теперь могу. И на этом повязать. Да так, что он ни в жисть не отмажется. И вот это обстоятельство позволяет мне теперь списать все твои промахи и все мои ошибки.
– То есть, товарищ комиссар, операция «Снег» выполнена?
– Нет, дорогой мой, операция продолжается. Только смысл у нее теперь иной и цель другая. Пусть теперь Рыжий освещает нам подробно всю деятельность Ланге на его нелегком поприще. Его здешнего московского контактера мы тут прижмем. А спустя некоторое время после того, как мы немцам достаточно дезы сольем, Рыжий и передаст Ланге предложение к сотрудничеству. Как тебе такой вариант?
– Это, товарищ комиссар, совсем меняет дело. Только вот что в этом раскладе с Манзыревым делать?
– А что с ним можно сделать? Он же вроде как помер? Или я чего-то перепутал или недопонял? Был такой персонаж на одном из этапов операции. Пошел работать к немцам, что-то там у них наколбасил и сбежал. Побежал он туда, где жизнь ему знакомая, то есть к нам. И при переходе линии фронта был убит бдительным часовым. Какие тут еще вопросы могут быть?
– Но ведь есть непосредственный командир этого часового, дивизионный особист, окруженцы, радистка, наконец!
– Непосредственный командир кого? Узбека этого? Так нет никакого командира. Пока ты тут ко мне ехал, я сводку прочитал. Как раз с того участка фронта и оказалась. Убили лейтенанта Нигматуллина. Снайпер застрелил. Видать, немцы озлились после гибели разведчиков. Вот и решили отомстить.
– А как же тогда Манзырев там оказался в момент прохода этой разведгруппы?
– Совпадение. На фронте еще и не такое бывает.
– А с остальными что делать?
– Окруженцев – в маршевый полк. Пускай на фронте трудятся. Им там работы хватит. Кого они видели? «Дядю Сашу»? Так мало ли таких «дядей» ходит? Барсову видели? И что из того? Никому они вреда принести не могут, так что пусть воюют. Особиста этого к себе забери. Он там у себя в дивизии явно не своим делом занимается.
– А если и он вдруг вспомнит чего или сопоставит? Парень-то он не глупый, мне сразу глянулся.
– Тогда и на него свой снайпер найдется.
– А Барсову? С ней что делать?
– А ею, если не возражаешь, я сам займусь. Есть у меня соображения некоторые на этот счет.
– А дневник этот? Склад взорванный, станцию? С этим что делать будем?
– Ничего делать не будем. В сводках же ясно указано, кто все это сотворил. Вот пусть и получат люди по заслугам. Кому и что полагается. Документы Крайцхагеля добыла твоя группа. Ты ж ведь именно так написал в рапорте?
– Не писал я его еще.
– Ну, так напишешь.
– А как же они к Барсовой попали? И в тайник этот?
– А так и попали, что шел твой связной на встречу с разведгруппой этой самой радистки. Дошел, но не уцелел. Однако документы передал и место тайника сообщил. Группа при выходе к своим практически полностью была уничтожена. Уцелела только радистка. За что всех членов группы и наградят. Посмертно. А дневника никакого не было. Понял?
– А если Манзырев действительно был чьим-то агентом?
– И чьим же? Ты хоть можешь себе представить, на КАКОМ уровне должен находиться его руководитель? Манзырева я лично отбирал из десятков таких же зэков. И какова вероятность того, что я выбрал бы именно его, а не кого-либо другого? А уж подменить его после этого – это вообще из разряда мистики. Сказки Али-Бабы какие-то. Во всяком случае, если этот неведомый руководитель себя до сих пор никак не проявил, то навряд ли он и дальше появится. Объективно говоря, Манзырев работал на нас. И делали мы все одно дело. Дело это сделано. А уж чьими руками – не суть важно. Действовали мы все в рамках имеющихся полномочий, на основе доступной нам информации. Читать чужие мысли ни я, ни ты, ни твои сотрудники, к сожалению, не обучены. Так что и претензий к нам предъявить нельзя.
