Правда, теперь было немного лучше.
Мы перенесли женщин через покрытый биомассой участок, словно младенцев. Я добралась до стены первой. Даак двигался медленно, стараясь не забрызгать себя или Мэй. А та извивалась, будто снова собиралась броситься на меня.
При такой мысли у меня сдавило горло.
Наконец, они тяжело привалились к стене.
— Мэй, влезай ко мне на плечи, — приказал Даак.
Она проделала это так проворно, будто тренировалась каждый день, и спросила:
— А теперь что?
Балансируя на крыльях, Даак протянул ей кинжал.
— Взбирайся по стене. Только осторожно. Этот клинок острее всех, что тебе когда-либо попадались.
Мэй ткнула лезвием в биомассу и сказала:
— Она зарастает, едва ее прорежешь.
Я глухо заворчала от нетерпения.
Даак взглянул на Анну и тяжело вздохнул. Действие глюкозы уже кончилось, и теперь она дрожала, тихо всхлипывая.
— Перриш, может быть, тогда ты полезешь первой? — спросил Даак.
— А ты меня удержишь? — произнесла я с сомнением.
Он прикинул на глаз мой вес, потер свой раненый бок и сказал:
— Попытаюсь.
Мэй облегченно вздохнула и спрыгнула вниз.
Я с трудом взобралась ему на плечи. Он кряхтел от натуги под моей тяжестью, но все-таки сумел выпрямиться.
Было ясно, что ему долго не удержать меня. Я поняла, что лезвие нужно вращать, и тогда биомасса будет смыкаться не так быстро.
Проделав отверстие, в которое могли бы пройти мои плечи, я просунула туда руку и наткнулась на что-то твердое. Оказалось — оконная рама.
— Ага, я нашла проход! Подтолкни меня!
Я вцепилась в раму и полезла в дыру. А уже через мгновение упала на пол с той стороны окна.
Вскочила на ноги и огляделась в поисках воинов.
Никого. В тусклом янтарном свете виднелись только несколько сломанных стульев да обертки от еды.
А потом… потом меня неожиданно осенило.
Ведь я могу бросить своих спутников за стеной.
Но кого я сумею одурачить? Мэй все равно будет преследовать меня до конца жизни. И Даак тоже…
Ладно, никто не сможет обвинить меня в предательстве.
Я схватила сломанный стул и просунула его в окно. Никого не разглядела, но все же крикнула:
— Постарайтесь встать повыше. Я втяну вас!
Биомасса набилась мне в рот, и я закашлялась.
Выплюнув ее, я повторила попытку, расширяя отверстие кинжалом. Уже через несколько минут я разглядела нос Мэй.
Хоть бы век ее не видеть.
Вскоре появилось все лицо. Она изо всех сил вцепилась в стул. По подбородку стекала слюна.
— Лойл велел поторапливаться, — выдавила она.
Поторапливаться! А я что делаю, черт возьми?
Я дернула Мэй с такой силой, что она влетела в комнату, словно пробка. Затем я повторила процедуру и втащила Анну. Она растянулась рядом с Мэй, еще более измученная, чем прежде.
Я принялась снова расширять дыру. Но масса густела и давила все сильнее, отталкивая меня назад. Я в очередной раз крутанула кинжалом, и его вырвало у меня из рук.
Нет! Я просунула пальцы вслед за ним и нащупала лезвие. До рукояти было не дотянуться. Сделав глубокий вдох, я схватилась за клинок. Он прорезал мою ладонь до кости. Все тело пронзила дикая боль.
Эскаалим так и взвился при мысли о крови. Мир начал блекнуть перед моими глазами. Но все же стоило рискнуть. Жажда крови заполнила все мое сознание и заглушила боль. Уже через секунду я чувствовала присутствие паразита во всех своих венах.
Я наконец-то высвободила кинжал и стала расчищать дыру. Работала руками, как бешеная, подгоняемая болью. Где-то внизу мне удалось нащупать руку Даака. Я потянула его с такой силой, будто умирала от голода, а он был последней рыбой, оставшейся в последнем океане. Мэй обхватила меня за талию и тоже стала тянуть.
Я могла думать лишь о крови. Теплой, полной железа и такой необходимой.
Вскоре мы втроем оказались друг на друге, как селедки в бочке.
Я выбралась из кучи-малы, все еще желая крови, и занесла кинжал над головой. В свете биомассы горло Даака казалось таким бледным. Всего один удар — и я смогу искупаться в его крови.
Паразит подзадоривал меня:
«Убей его! И станешь сильнее!»
Но тут вскрикнула Анна.
И на этом все кончилось.
Даак отшвырнул меня в сторону несколькими ударами. Надо же, а ведь мне уже несколько часов ни от кого не доставалось. Эскаалим взвыл от досады.
Мой нос и бок горели огнем. Я пощупала нос, и он оказался, как ни странно, гораздо ровнее, чем обычно. Если Даак выправил мою внешность, я убью его. Бок покрывало множество ссадин.
— Хороший удар остановит любого, — заметила Мэй со злорадством. — Даже девицу вроде тебя.
Может быть, ее тоже нужно поколотить?
Даак поднял кинжал и сказал:
— Извини, Перриш, но ведь ты чуть не убила меня.
В самом деле, я действительно едва не убила его по той или иной причине.
Он оторвал от своей тенниски пару лоскутов и протянул их нам с Мэй, стараясь не прикасаться к нам. Мы принялись вытираться.
— Перевяжи себе руку, пока не умерла от потери крови, — сказал Даак. Я посмотрела на свою ладонь и только теперь все вспомнила. Она была прорезана до кости, и кровь лилась ручьями, заливая одежду. Правда, Лойл и Мэй выглядели не лучше. Нас всех как будто пытали целый день.
Я оглядела пустую комнату и спросила:
— А где караджи?
— Я велел им уходить. Кабал сами найдут их.
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? — Желание убить его возросло во много раз. — Им не уцелеть в этой дыре. Тулу и Айк не станут играть по твоим правилам.
— А по каким же? — Даак мрачно посмотрел на меня.
— Некоторых вещей делать нельзя. Айк издевается над людскими телами, а Тулу и над телами, и над душами.
Мэй вздрогнула.
— Свихнувшаяся жрица думает, что может высосать наши души, и тогда Маринетта оседлает ее. Но Маринетта думает по-другому. Ей нужна Перриш. Это ужасно стервозная лоа. Она может замахнуться даже на Ойю.
Я пристально посмотрела на Даака и сказала:
— Как-нибудь справлюсь.
Но Даак посмотрел на меня холодно. Я терпеть не могла этот его взгляд. В нем читались планы на будущее. Потом Лойл наклонился, помог Анне подняться и сказал:
— Я отведу вас с Мэй в безопасное место. А потом отыщу Айка.
