Фёдор тоскующим взглядом посмотрел на Феодору, которая со своим сыном отправилась в гнездо.
– Ну вот, – крикнул он, – теперь ты все знаешь. Сейчас твоя очередь!
И Эхо стал рассказывать. Он рассказал о встрече и дружбе с последней ужаской Следвайи, о своих приключениях в роли кожемыши и демонической пчелы, о приготовлении любовного напитка и дистилляции царапковой мяты. О Сваренных привидениях и оживших демонах. О том, как он якобы съел Фёдора. О смертельной пляске Белоснежной вдовы. О смерти Ицануэллы и ее воскрешении в дубах из Ужаскового переулка. О гибели замка и о сошествии в преисподнюю Суккубиуса Айспина, бывшего мастера ужасок из Следвайи. И только в изнеможении завершив свой рассказ, он осознал, сколько всего он пережил в последнее время.
– Черт подери! – воскликнул Фёдор. – Это ведь история, достойная эрканизации! Материал, по которому пишут цамонийский кольфлор! Так ты был не только кожемышью, но и демонической пчелой?! Это редкость! Я недавно чуть было не проглотил одну демоническую пчелу.
– В самом деле? – спросил Эхо.
– Да. Я был на охоте и летел над красивым летним лугом с сочной травой. Когда я заметил, что это была демоническая пчела, было уже почти поздно, она была уже у меня в клюве! Но я успел ее выплюнуть. Ты знаешь, что может вызвать укус демонической пчелы в пищеводе?
– Да, – ухмыльнулся Эхо, – я знаю это.
Феодора между тем накормила маленького филина и теперь укачивала его, взяв птенца под крыло и тихо напевая песенку. Постепенно с Эхо сходило напряжение. Он находился у друзей в надежном, теплом гнезде. Мастер ужасок был мертв. Он больше не был в плену. Внезапно он почувствовал сильную усталость.
– Как ты можешь объяснить, – спросил Эхо, положив голову в мягкую траву, – почему ты оказался именно в том месте и подхватил меня?
– Чистая случайность! – сказал Фёдор. – Как я уже говорил, я возвращался с охоты в Синих горах и держал в когтях каменную мышь, роскошный экземпляр! Я уже приближался к Следвайе. И здесь я что-то почувствовал…
– Что-то почувствовал? – Эхо поднял голову.
– Да, меня охватило какое-то странное чувство… упования. Я не могу назвать это иначе. И я услышал, ну да, какой-то рокот… как бы это назвать?..
– Симпатическую вибрацию? – помог ему Эхо.
– Точно! Можно и так сказать! Сампитическую вибрацию! Казалось, будто я лечу на золотом луче света, который указывает мне цель, точно между всеми дымоходами Следвайи. И одновременно я почувствовал, что в мое отсутствие исчез замок, я беспокоился за свою семью. Очень странное состояние… И вдруг с неба падаешь ты. И я успел бросить каменную мышь и схватить тебя. Это была случайность. И одновременно точная работа.
– Верно! – засмеялся Эхо. – Случайность. Случайность и точность. – Потом он опять положил голову в траву и погрузился в безмятежный сон.
Следвайя просыпается
Когда Эхо на следующее утро открыл глаза, он почувствовал себя совершенно выспавшимся. Фёдор Ф. Фёдор и его семья из тактических соображений его не будили и улетели, вероятно, на охоту. И Эхо воспользовался этим, чтобы исчезнуть без особых церемоний. Он решил, что сентиментальное прощание будет лишним как для него, так и для них. Он спустился с дерева, вышел из городского парка и в последний раз пробежал по улицам города, который до сего времени был его миром.
Следвайя как раз просыпалась, бледная луна все еще стояла в утреннем небе. Город и его жители пробуждались, как это бывает после продолжительной болезни и последней ночи, когда миновала лихорадка и с потом исчезли все остаточные симптомы. Неуверенно и с дрожью, со слабостью в ногах, с кругами под глазами и с белой, как известь, кожей. Но и с новой надеждой и уверенностью в том, что худшее уже позади.
Люди выходили из домов и, не веря своим глазам, смотрели туда, где раньше был зловещий замок Айспина. Но там все еще стояла только тонкая серая пелена из каменной пыли. Древние ненавистные стены среди ночи с грохотом обвалились. Дома в переулке, в которых больше никто не жил, исчезли. На одной маленькой улице нашли разбившуюся ужаску. Но кого это интересовало? Скоро они будут вспоминать об этом только в кошмарных снах.
Грязные бинты выбросили в сточную канаву, чтобы их смыл ближайший дождь. Аптекари растерянно стояли перед своими аптеками, так как у них не было покупателей. Повсюду раздавался смех – неслыханное явление для этого больного города. Появились новые ароматы, которые перекрыли привычные запахи болезней и лекарств, гноя и йода, эфира и смерти. Это был тимьян и чеснок, сало и куриный суп, жареный картофель и томатный соус. Свиная отбивная и рыбный суп, омлет и поджаренный хлеб, шалфей и лимоны, кориандр и карри, шафран и ваниль. В Следвайе принялись готовить еду, потому что это первое, что делают, когда выздоравливают после продолжительной болезни. Люди готовили свои любимые блюда. И поэтому все направлялись не к врачу или в аптеку, не в больницу или к стоматологу, а в булочную, мясную лавку или в магазин «Овощи-фрукты». Им больше не хотелось ромашкового чая, им не нужны были лечебные пластыри и желудочные капли. Им хотелось свежей лапши, созревшего сыра и оливкового масла.
На маленького царапку, который шнырял у них под ногами, никто не обращал особого внимания. Жители Следвайи ничего не знали о договоре, о царапковом жире и сваренных привидениях, о Prima Zateria и о самой большой Золотой сокровищнице Цамонии. Они не имели никакого представления о болевых свечах и демонических мумиях, они никогда не пробовали орехов с дерева познаний. Они ничего не слышали о теневых чернилах и метаморфозных трапезах. И ничего о Белоснежной вдове.
Эхо было все равно, ему это было так же безразлично, как и весь город со всеми его жителями. Он больше не хотел иметь ничего общего со Следвайей. С каждым шагом он все больше удалялся от самого больного города Цамонии, который теперь был на пути выздоровления – но без него. Эхо был здесь единственным, кто не был голоден. Он теперь намеревался поесть, когда будет следующее полнолуние. До этого он будет поститься. Ведь на его ребрах было для этого достаточно жира. Только добежав до окраины города, он еще раз остановился.
Перед ним расстилались непредсказуемые цамонийские дебри. Мощные корни у края дороги. Дикие собаки на полях. Ядовитые змеи и скорпионы в высокой траве. Бешеные лисы. Лиственные волки. Полевые ведьмы. Бурные реки и коварные болота. Туманные ведьмы и оцепенелые демоны. Белоснежная вдова. Все это, наверное, там было.
Но там был также и тот самый особый вид царапок, о котором говорил Фёдор. И Эхо побежал в направлении Синих гор. Где-нибудь там, за этими горами, оно ждало его – это чудо любви!
КОНЕЦ
Вместо эпилога
Кто хотя бы немного знаком со мной и с моими книгами, знает, что я никогда не скрывал своего глубокого уважения к Гофиду Леттеркерлю. Его роман «Занилла и Мурх» для меня всегда будет относиться к выдающимся достижениям цамонийской литературы. Впрочем, большинство его произведений, на мой взгляд, заслуживает самой высокой оценки.
