– Что «но»?
– Ничего. Это действительно целесообразное особое сообщество. Каждый с этого что-то имеет. Только… – Он опять запнулся.
– Ну, давай, признавайся!
– Что тебя не устраивает?
Эхо откашлялся.
– Н-да, это круто, как вы распространяете все эти болезни, страхи и тому подобное. Очень находчиво. И эффективно. Но я задаюсь вопросом: помогать тирану, угнетающему население целого города, – разве это нормально? И правильно ли это?
Возникла долгая пауза.
«Точное попадание!» – подумал Эхо. «Они как дети, которым однажды объяснили, что вообще существует такое понятие, как совесть. И это неудивительно, если с ними никто не разговаривает».
Одна кожемышь кашлянула и сказала:
– Послушай, малыш, сейчас мы расскажем тебе, что такое «правильно» и «неправильно». Мы расскажем тебе о том, что справедливо, а что нет.
Другая кожемышь продолжила:
– Будь внимателен: мы спим днем и бодрствуем ночью. Мы пьем кровь вместо воды. И мы видим ушами.
– Да, мы видим ушами, – подхватила третья мышь. – Верх для нас низ, а низ – верх.
– Наверху – значит, внизу, а внизу – значит, наверху, – проскандировали несколько вампиров.
– Нас считают омерзительными, а мы считаем, что мы прекрасны. Вы считаете себя красивыми, а мы находим вас безобразными.
Как будто получая эстафету, каждая кожемышь говорила одну фразу.
– Тебя удивляет, что у нас имеется свое представление о справедливости и несправедливости?
– О добре и зле?
– О настоящем и ложном?
– Мы вампиры, мой дорогой!
– Никто не понимает кожемышей!
– Никто!
– Никто!
– Никто!
– Ложь – это правда, а отвратительное – прекрасно! – раздался хор голосов.
– Люди ненавидят нас, их пугает наша внешность.
– Они выгоняют нас отовсюду, где только нас находят.
– Они натягивают сети и забивают нас дубинками, если мы в них попадаем.
– И это мы считаем несправедливым.
– Никто не понимает кожемышей!
– Никто!
– Никто!
– Никто!
Повсюду раздалось одобрительное шушукание и опять все затихло.
– У Айспина нет ненависти к нам.
– Он не боится нас.
– Он предоставляет нам место для ночлега.
– Он заботится о нашем выживании.
– Почему мы должны видеть в нем что-то плохое?
– Он варит животных! – бросил реплику Эхо.
– И что? А кто этого не делает?
– Я этого не делаю! – ответил твердо Эхо.
– Не делаешь? Ты вегетарианец?
– Нет, я не вегетарианец, но я не варю животных.
– Но ты их ешь.
– Ну да, э…
– У тебя раньше был хозяин? До Айспина?
– Да, одна старая женщина. Она умерла.
– Мы тебе сочувствуем.
– И что? Разве она не варила и не давала тебе время от времени какое-нибудь животное? Например, лосося или курочку?
Эхо опустил голову.
– Да…
– Ну, вот. Разве это делало твою хозяйку в твоих глазах злым человеком?
– Нет, – вынужден был согласиться Эхо.
– А ты? Ты ел вареных животных?
– Да.
– Ну а тебя это делает злодеем?
– Я об этом никогда не задумывался.
– Похоже, что ты вообще не любишь думать.
– Ты когда-нибудь уже ел кожемышей?
– Нет, ни разу! – решительно воскликнул Эхо.
– А мышь?
– Мышь… да, но не кожемышь!
– Ей! Мышь или кожемышь – какая разница?
Весь чердак заполнила всеобщая ругань, и Эхо понял, что он только усугубит свое положение, если будет продолжать вести разговор в том же духе. Этот вид мышей достаточно сообразителен, и, кажется, вампиры решили его как следует унизить перед казнью. Этого он не хотел допустить. Если уж этому суждено было произойти, то пусть это случится немедленно.
– А теперь послушайте меня, – сказал он, распрямившись и самоуверенно подняв голову. – Я сожалею, что так повел себя, когда сюда вошел. Я боялся и хотел это скрыть. Я думал, что обо всем договорился с Айспином, но я, кажется, заблуждался. Я не сделал вам ничего плохого, поэтому я не понимаю, почему вы собираетесь чинить надо мной суд. Так что прекратите наконец допрашивать меня как тяжкого преступника и делайте то, что вы можете делать. Я хочу только сообщить вам, что я очень ценю свою шкуру, и я заберу с собой стольких из вас, сколько смогу поймать. Пусть вас много, и даже если вы пьете кровь и умеете летать, вы, в конце концов, всего лишь мыши.
Прекрасная прощальная речь, ни прибавить, ни отнять. Последней фразой про мышей Эхо был доволен больше всего.
– Ты заключил сделку с мастером? – спросила одна из кожемышей после долгой паузы.
– Он составил документ, – ответил Эхо.
– Документ? Это серьезно.
– Что вы имеете в виду?
– То, что ты действительно заключил с ним сделку. Ты поймешь это самое позднее тогда, когда ты попытаешься ее нарушить.
– Какого же рода у вас договор? – спросила другая кожемышь.
– Он хочет купить мой жир.
– Ты торгуешь жиром?
– Речь идет о моем внутреннем жире.
– Ты мастер врать. У тебя ведь на теле нет ни грамма жира.
– Пока нет. Айспин хочет меня откормить до следующего полнолуния. Потом он перережет мне горло и выварит мой жир.
На чердаке вновь стало совершенно тихо. Не шевелилась ни одна кожемышь. Эхо слышал, как на улице свистел ветер, бренча по черепице. Он слышал крик ворон. Он совершенно забыл, что существовало что-то еще, кроме этого мрачного чердачного помещения.
– Тогда ты не должен больше терять времени, а идти наружу, на крышу, – прошептала одна из кожемышей.
Эхо решил, что он ослышался. Неужели он мог идти? Кожемыши не проронили ни звука.
– Вы позволите мне пройти на крышу?
– Разумеется. Это и так понятно.
– И вы не собираетесь меня прикончить?
– Мы и не собирались. Ты сам вынудил нас немного поприкалываться над тобой. Мы не притронемся к тому, кто попадает на чердак через тайную дверь, так как это означает, что это гость Айспина.
