– Конечно, нет! – рассмеялся Эхо.
– Попробуй повторить!
– Э-э-э… луна – это небесное тело, которое ближе всех расположено к нашей Земле. Находясь приблизительно на расстоянии 385 080 километров от Земли, что составляет 60,27 радиуса Земли, она совершает оборот вокруг земли за 29 дней, 12 часов, 44 минуты и 11,5 секунды, одновременно принимая участие во вращении Земли вокруг Солнца. Поэтому ее фактической орбитой в космическом пространстве является расположенная частично внутри, частично снаружи земной орбиты эципиклоида, которая всегда повернута к Солнцу вогнутой стороной. А так как экстренциситет ее орбиты составляет 0,05491, то расстояние до Земли варьируется от 407 110 до 356 650 километров.
– Вот видишь, – сказал Фёдор. – Молодец!
– Невероятно! – удивленно воскликнул Эхо и зажал рот лапкой. – Я сделал это!
– Ты можешь сделать еще больше. Потенциал мозга царапки выше всех пределов. Скажи-ка, как ты думаешь, насколько далеки от нас те звезды? Они так же далеки, как и луна, или ближе?
– Ты имеешь в виду дыры в небе? Их проколол в луне человек своей лунной иглой, чтобы могло светить солнце, которое спит за небом.
Фёдор застонал.
– Это тебе тоже прочитала твоя хозяйка?
Эхо старательно закивал.
– И в том, что на луне живет человек, – спросил Фёдор, – ты наверняка тоже убежден, да?
Эхо склонил голову набок.
– А это не так? – спросил он осторожно.
– Ведь на луне нет атфосмеры! – воскликнул филин. – Там, наверху, нет во‐о-оздуха! Твой человек на луне сразу же задохнулся бы!
Эхо стал напряженно думать.
– Но кто же тогда сделал в небе дыры? – спросил он.
Филин прикрыл одним крылом свой глаз, а другое поднял вверх. Он подыскивал слова.
– Ты думаешь, что на луне нет ни одного человека? – озабоченно спросил Эхо.
– Конечно, – воскликнул филин. – На луне нет ни одного мужчины, ни одной женщины! Там нет никаких лунных телят! Нет вулканических гномов, кратерных драконов и лунных игл! И светит она так ярко не потому, что состоит из серебра и припудрена алмазной пылью!
– Нет? – переспросил Эхо. – А из-за чего же?
– Я вижу, – вздохнул Фёдор, – нам нужно подойти к этому еще более фуданметально. Батюшки… с чего же нам начать?
– Я так мало знаю о мире здесь, внизу, – вздохнул Эхо, – но о мире там, наверху, я знаю еще меньше.
– Итак, – начал Фёдор, – сначала о дырах. Это вовсе не дыры. Это – звезды. Солнца. Такие же, как у нас, только они находятся значительно дальше. Понятно?
– Солнца, – сказал Эхо. – Понятно.
– Хорошо. Это то, что есть во вселенной. Солнца, планеты, гакалтики – все, что можно видеть. Все, что можно измерить. Все, что существует.
– Все, что существует, – повторил Эхо.
– А ты видишь что-нибудь между звездами? – Фёдор указал крылом на небо.
– Черноту? Да, я вижу ее.
– Но ведь там пустота. Как ты можешь это видеть?
– Я не знаю… – ответил неуверенно Эхо. – Я это вижу.
– Правильно. Там ничего нет, но ты это все же видишь. Это все, что могло бы существовать во вселенной. То, что нельзя измерить. Неизвестность. Для этого есть много слов. Судьба. Любовь. Смерть…
– Смерть… – повторил Эхо мрачно.
– Но нас это пока не должно беспокоить. Давай сначала остановимся на том, что определенно существует во вселенной. Давай лучше поговорим о свете, а не о темноте. И еще о звездах.
– Вообще-то я совершенно не интересуюсь звездами, – сказал Эхо. – А вот луной… это совсем другое дело.
Филин бросил на царапку косой взгляд.
– А ты знаешь, почему, собственно, царапок так занимает луна? Особенно полная луна? Ужасковая луна? – спросил он настороженно.
– А почему на самом деле полная луна называется ужасковой луной? – ответил Эхо вопросом на вопрос. – Какое вообще отношение имеют ужаски к луне?
– Собственно говоря, никакого. Это – средневековая чепуха, которая сохранилась до сегодняшних дней. Ты ведь знаешь, что в полнолуние часто случаются необычайные вещи. Люди совершают поступки, которые им в принципе чужды. И так как в Цамонии испокон веку все, за что люди не хотят нести ответственность, сваливается на ужасок, стали утверждать, что ужаски в полнолуние заколдовывают луну, поэтому ее стали называть ужасковой луной. И ужасковая луна, как говорят, в свою очередь, околдовывает людей. Она заставляет их совершать безумные поступки. В средние века ты мог делать все что угодно: поджечь дом твоего соседа, разрисовать его корову или танцевать в обнаженном виде на крыше – виноватыми в этом всегда были ужаски, разумеется, если все это происходило в полнолуние.
– Честно говоря, – сказал Эхо, – когда появляется ужасковая луна, у меня тоже часто возникает чувство, что она меня околдовывает.
– И это связано с моим первым вопросом! Как ты думаешь, почему царапки в таком восторге от полной луны?
– Я точно не знаю… но если луна становится полной, то… то я всякий раз становлюсь особенно царапистым, как я это обычно называю.
– Ты хочешь сказать, что ты чувствуешь в себе особую энергию, не так ли?
– Да, именно так. В это время я почти не сплю, а если засыпаю, то мне снятся странные сны. И у меня возникают странные чувства.
– Странные сны, странные чувства, так, так, – сказал Фёдор. – Это мы уже попали в сферу вещей, которые могли бы существовать. Чернота между звездами. В этом случае – любовь. Она может настигнуть тебя в жизни. А может, и нет.
– Любовь? – переспросил Эхо. – Это – та самая вещь, в которой я ничего не понимаю.
– Ты еще очень юный царапка. В путербатном периоде.
– В путербатном периоде?
– Ну да, как бы тебе это объяснить… – Фёдор запнулся. Он, кажется, сказал лишнее. Эхо был еще не готов к такой теме. – Да-а-а-а, – спросил он, растягивая звуки, – разве твоя хозяйка тебе ничего об этом не рассказывала?
– Рассказывала? Что именно?
– Ну, о… о таких вещах.
– О таких вещах? Да о каких вещах?
– Я говорю о любви, о… ах ты, боже мой, как же это сказать?
Фёдор понял, что он попал в сложную ситуацию, и попытался выпутаться из нее:
– Проще говоря, это имеет отношение к царапкам. – Он облегченно выдохнул, как будто дал исчерпывающий ответ и таким образом сбросил с себя тяжелый груз.
Но Эхо не отступал.
– К царапкам? – спросил он.
– Да. К царапкам женского пола.
– А есть еще другой вид царапок?
