Если Айспин готовил какое-нибудь блюдо, его движения были настолько плавными, что напоминали какой-то танец. Различные звуки, которые раздавались вокруг, – клокочущее пение супа, шипение пламени, шкворчание жарящегося мяса, шуршание сока в горячем жире – смешивались с его грохочущими шагами, превращаясь в ритмичную мелодию, являя собой так называемую кулинарную музыку, под которую дружно плясали крышки на кастрюлях.
Но Эхо больше всего поражало то, что он никогда не видел, чтобы мастер ужасок сам что-то ел. В лучшем случае Айспин изредка откусывал от яблока или жевал горбушку черствого хлеба. Он никогда не пробовал блюда, которыми потчевал своего гостя. На его теле не было ни одного лишнего грамма жира, как будто он защищал себя от той субстанции, которую так поощрял у других.
Кроме того, Айспин тщательно изучал теорию потребления пищи и поварского искусства. Он был ходячей энциклопедией в этой области и знал все о рецептах, времени приготовления, содержании витаминов, технике разделки, консервировании продуктов, уходе за ножами, травоведении, мариновании, смешивании и мацерации. И, несмотря на столь активную деятельность в пространстве между плитой и столом, мастер ужасок всегда находил возможность чему-то поучить Эхо. Царапка узнал, что продукты можно панировать, чистить, пассировать, пошировать, покрывать шоколадом, прокалывать и пилировать. А дрессировать курицу не означает научить птицу по команде нести яйца, а с помощью кухонной нити облечь ее в форму, которая будет оптимальной для приготовления курицы в духовке. Эхо изучил все, что касалось ухода за медной посудой, высочайшего искусства приготовления суфле и раннецамонийских техник приготовления пищи на пару в пропитанных водой глиняных сосудах. Любая тема была близкой, каждый продукт был интересен, все сведения – актуальны, и Айспин превратил это в увлекательный рассказ. Он долго собирал эти знания, все свои рецепты, идеи и мысли о поварском искусстве и гурманстве, пока не облек их в толстую книгу в переплете из копченой шквары болотной свиньи. Если Эхо не наблюдал за мастером ужасок во время его кулинарного действа, то он с удовольствием листал это чудо-произведение по кулинарии, полное рецептов, от которых у царапки текли слюни.
Однажды вечером – они как раз стояли вместе перед одним из кухонных шкафов – Айспин вдруг перестал чистить яйцо, отложил его в сторону и наклонился к царапке. Потом он открыл одну из дверок нижнего стола и спросил Эхо, не мог бы он заглянуть внутрь и сказать, что там находится. Царапка выполнил его просьбу и увидел там лишь нагромождение покрытых пылью непонятных кухонных приборов.
– Не могу понять, – ответил Эхо, – какой-то хлам.
– Это, – сказал дрожащим голосом Айспин, – склад бессмысленных кухонных инструментов. Такой склад есть в каждой хорошо оборудованной кухне. Ее обитатели содержатся там, как особо опасные пациенты сумасшедшего дома.
Айспин протянул руку и достал из шкафа прибор причудливой формы.
– У какого повара, – воскликнул он, – нет такого режущего прибора, с помощью которого простую редиску можно превратить в миниатюрную розочку? Он был приобретен на воскресной ярмарке в момент помрачения рассудка, когда было просто невозможно представить себе жизнь без прибора для вырезания миниатюрной розочки.
Он швырнул прибор назад в темноту и вынул оттуда следующий.
– Или вот этот, которым можно из картофелины сделать спираль длиной пять метров! Или вот еще – выжимное приспособление для отжима сока из кольраби! А это – сковорода, на которой можно печь четырехугольные блины.
Айспин один за другим доставал из шкафа кухонные приборы и совал их под нос Эхо, при этом враждебно глядя на них.
– Что толкает людей на то, чтобы делать подобные приобретения? Что можно сделать с картофельной спиралью? Не украшать же ею празднично убранную комнату! Какой безумный голос нашептал, что, возможно, когда-нибудь к нам придут гости, которые испытывают непреодолимую страсть к пятиметровым картофельным спиралям, четырехугольным блинам и соку из кольраби?
Мастер ужасок с отвращением бросил приборы назад в место их заточения. Пыль взметнулась вверх, и Эхо начал чихать.
– Спрашивается, почему эти приборы нельзя просто выбросить? И я тебе отвечу. Их хранят по одной-единственной причине – из мести! Их держат, как средневековые князья держали своих плененных противников в тюремных башнях. Быстрая смерть на свалке была бы слишком мягким наказанием. Нет, они должны томиться в темных застенках, обреченные на вечное бездействие. Только это будет единственным справедливым наказанием для соковыжималки для кольраби.
С этими словами Айспин захлопнул дверцу стола и трижды повернул ключ в замке. Потом он опять вернулся к своему кулинарному процессу, как будто ничего не произошло.
С этого дня Эхо совершенно другими глазами смотрел на кухонный шкаф, особенно на его нижнюю часть. Он больше не был для него простым шкафом, а стал средневековой крепостью, застенки которой скрывали страшную тайну. Часто, проходя мимо, в полной тишине он прикладывал ухо к дверце шкафа и прислушивался. И иногда ему казалось, что он в самом деле слышит жалобные стоны бедных пленников Айспина, которые молят своего мастера сжалиться над ними и подвергнуть коррозии на какой-нибудь свалке.
Юридическая консультация
Эхо уже длительное время находился у Айспина и постепенно стал чувствовать себя в замке мастера ужасок настолько комфортно, что изначально возникшая у него мысль сбежать отсюда больше его не посещала. Он был много занят едой, питьем и продолжительным сном после обеда, присутствовал при экспериментах Айспина или его кулинарных уроках. У него совсем не оставалось времени для прогулок в город, так как в самом старом замке было немало интересного.
Только когда Эхо сидел с Фёдором на крыше и смотрел на расстилающуюся вдали страну, его манила таинственная империя за горами, в которой жили те самые царапки, о которых ему под большим секретом нашептал филин.
– Ты же ведь недавно утверждал, что договоры для того и существуют, чтобы их нарушать, – вспомнил Эхо на одной из их конспиративных встреч. – Что ты, собственно говоря, имел в виду?
Фёдор медленно приоткрыл глаз.
– Ну, да, все так, как я сказал, – ответил он.
– Но это же противозаконно, не так ли?
– Конечно. Но перед этим необходимо взвесить, что хуже – судьба, которая ожидает того, кто выполнил договор, или штраф, который придется заплатить в случае нарушения договора.
– Именно об этом я и думаю, – сказал Эхо. – Судьба, которая меня ждет в том случае, если я выполню договор, заключается в том, что мне перережут горло.
– Соблюдение такой договоренности кажется мне неадекватным, – пробурчал филин, – даже несправедливым. Собственно говоря, несправедливым практически для любого преступления, которое я только могу себе представить.
