Собака залаяла от страха и помчалась еще быстрее вперед, пытаясь при этом схватить зубами своего преследователя. Но все это в представлении Эхо происходило так медленно, что у него было достаточно времени, чтобы без труда увернуться от яростных зубов собаки и улететь в ночное небо. Но пес набрал такую скорость, что уже не мог остановиться, когда неожиданно увидел перед собой каменную стену. Он врезался в нее, как мешок с костями, и упал без сознания на мостовую.
Эхо был в экстазе. Он преследовал собаку! Он напугал целую свору собак! Самых отвратительных уличных псов, настоящих убийц! Это было именно то, о чем могут мечтать царапки. Айспину пришла в голову действительно блестящая идея превратить его в кожемышь! Эти твари действительно знают толк в убийствах! А ночь только началась.
Эхо не поддался искушению и дальше истязать собак. Это было довольно соблазнительно, но его жизнь в роли вампира не была вечной, и ему не хотелось растратить ее на пару глупых псов. Он свернул в Больничный переулок, улицу, на которой он раньше обитал. Окна в некоторых расположенных на ней больницах были открыты, и из них доносились непонятные запахи. Когда он был царапкой, эти запахи всегда были для него очень неприятны: дезинфекционные средства, эфир, гной, йод. Теперь же, будучи кожемышью, он воспринимал их как божественные ароматы. Они указывали путь к беззащитным жертвам, которые спали или лежали без сознания в своих кроватях, полумертвые или под воздействием обезболивающих препаратов. Да, здесь был и запах крови. Большого количества крови. Запах исходил отовсюду – от скальпелей врачей, от фартуков и простыней. Он стоял в ведрах и ванных операционных, стены которых были сплошь забрызганы кровью. Больница, как и мавзолей кожемышей, была самым прекрасным местом в Следвайе. Здесь было все, ради чего билось сердце кожемыши.
Но Эхо полетел дальше. Сначала он хотел исследовать город. Его глухие крики заставляли всю Следвайю, лежавшую внизу, снова и снова вспыхивать призрачным голубым светом. Город выглядел так, будто он был построен из непроницаемого стекла и освещался изнутри. Он летел через раскаленные дворы, ловко уклоняясь от натянутых бельевых веревок, втягивая в себя запахи, доносившиеся из домов, которые теперь он воспринимал совершенно иначе, потому что обоняние кожемыши имело иную природу, нежели обоняние царапки. Он ощущал запах хлеба, выпекаемого пекарями, работающими в ночную смену, запах сиропа, доносившийся с фабрики, производящей средства от кашля, запах хмеля из пивоварни – но все это были запахи, которые не могли заинтересовать нос вампира. Намного интереснее была сама жизнь, которая текла в этих домах. Исторгаемое дыхание и источаемый пот. Этот запах выходил из дымоходов и открытых окон, поднимался вверх и превращался в ночном воздухе в аромат, который, словно купол, накрывал город. Летать под этим невидимым куполом из возбуждающего аппетит запаха жизни было самым большим блаженством для кожемыши помимо кровопития.
Теперь ему надо было решиться и выбрать жертву на эту ночь. Уловить след запаха, который приведет его к источнику.
Под ним располагался Галантерейный квартал. Эхо издал несколько отрывистых криков, и тут же под ним вспыхнули огнями изящные виллы, напоминающие стеклянные игрушечные дворцы. Он перестал махать крыльями и штопором полетел вниз. Вот красивая большая вилла. Но на веранде сидят и беседуют люди, они еще в достаточно бодром состоянии. Дальше! Дальше! В следующем доме все выглядело очень спокойно, но все окна были закрыты. Дальше! Из другого дома доносилась музыка, звуки рояля. Нет, эти тоже еще не спали.
Вот наконец-то дом с множеством открытых окон, стоящий, притаившись в большом саду. Никаких голосов, никакого шума – и вдруг дуновение аромата, который заставил эхо несколько раз облететь дом. Да, внутри текла жизнь, чистая, с нежным ароматом жизнь. Молочное мыло, чуть пропитанное ночным потом, – юная девушка в лихорадочном страшном сне?
Эхо сделал еще один большой вираж, чтобы набраться храбрости, и полетел назад, прямо к окну, из которого исходил запах. Развевающиеся занавески тянулись ему навстречу, как длинные руки привидений, которые пытались его схватить. Что говорила одна кожемышь о занавесках перед тем, как спуститься в город?
Неважно! Эхо на полной скорости летел прямо к окну. Он собрал крылья и опустил туловище, затем, пролетев в узкую щель между гардинами, уверенно приземлился на подоконнике, как будто делал это уже тысячу раз. Он не мог удержаться, чтобы не отметить свой определенный талант, проявившийся в умении летать. Он опять открыл глаза.
Первое, что он увидел, был он сам, отражающийся в лунном свете в одной из створок открытого окна. Он порядочно испугался смятой рожи, но потом присмотрелся поближе. Смятая физиономия, да, но в то же время отчаянная, не так ли? В любом случае сильная и стройная фигура. Внушает опасение… Страх. Но определенным образом… довольно привлекательная, верно? Да, Эхо находил себя симпатичным. Верх – это низ, а безобразное – прекрасно. Болезнь – это здоровье, а зло – доброта. Никто не понимает кожемышей.
Ночь.
Время охоты.
Время крови.
Он вспорхнул с подоконника внутрь комнаты и сел на изножье деревянной кровати. Под ним белела полоса свежего льняного постельного белья, вздымающаяся и опускающаяся в середине. Там спала юная девушка. Он чувствовал ее запах. Он даже слышал его. А вскоре он ощутит вкус ее крови.
Неожиданно Эхо испугался своего собственного желания. В это было невозможно поверить: он хотел укусить юную девушку в шею и пить ее кровь – это было его страстным желанием! Весь остаток его разума царапки сопротивлялся этому. Наверное, это было самое отвратительное из всех желаний.
«Нет», – подумал он. Это не так. Случались вещи и похуже. Он мучил мышей, пытал насекомых, поколотил хомяка и спихнул в ручей слепого крота. А о том, что он сделал с канарейкой с подбитым крылом, ему не хотелось и вспоминать. Укусить спящую девушку в шею – это ведь было совершенно безобидно. Почему бы и нет? Всего один раз! Ведь он, в конце концов, не собирается ее убивать. Всего лишь немного покусать. Выпить чуть-чуть крови. Только и всего. Во всей Следвайе именно сейчас проходило настоящее кровавое пиршество, оргия вампиризма, и он единственный из вампиров должен был оставаться трезвым? Может быть, в один-единственный день его жизни, когда он является кожемышью? Кроме того, возможно, все это всего лишь сон, не так ли? Очень натурально, надо признать, но такое не может происходить в действительности. Все это лишь его фантазии. Стало быть, ему просто снится, что он хочет укусить девушку. И никому нет дела до его снов.
Эхо спрыгнул на кровать, поднял вверх крылья и пошел по белому льняному белью. При мысли о том, что он сейчас выглядит как персонаж цамонийской литературы ужасов, Эхо несколько раз прыснул.
– У-у-у-у! – прошептал он. – Никто не понимает кожемышей.
В этот момент девушка проснулась.
Она открыла глаза и увидела Эхо.
