– Разумеется. Что от меня требуется?
– Не торопись. Мы должны сначала сходить в подвал.
«Опять», – подумал Эхо. Все хотят сходить с ним в подвал. Но одну минуту! Из книг Айспина по ужасковедению он знал, что ужаскам было строго запрещено сооружать в своих домах подвалы. Одна из бессмысленных каверз, которой так гордился старик.
– Я думал, что у ужасок нет подвалов.
Ицануэлла только ухмыльнулась.
– Но перед этим, – воскликнула она, как будто не слышала слов Эхо, – мы должны закрепить наш пакт! Ужасковым способом.
Эхо сразу подумал о каком-нибудь варварском ритуале.
– И что же это такое? – спросил он с испугом.
– Мы должны поцеловаться! По-настоящему! Это должен быть поцелуй с языком!
Эхо захотелось в тот же момент повернуться и бежать из Ужаскового переулка. Но потом он встряхнулся и запрыгнул на стол, чтобы как можно быстрее покончить с этим.
Ужаска облокотилась на стол и высунула язык. Он был невероятно длинным и чуть зеленоватым. Извиваясь между кривыми зубами, он напоминал змею, которая спряталась в заросшем первозданном лесу. Эхо подошел ближе, закрыл глаза и открыл рот, надеясь, что он перестанет чувствовать свой язык, как тогда, когда лакомился икрой. Ицануэлла прижала свои губы к его рту, и Эхо показалось, будто ему в рот засунули старую половую тряпку, которую на ночь помещали в бочку с огурцами. Но Эхо стойко держался. Ицануэлла убрала свой язык, и он открыл глаза.
– Теперь мы одна команда! – воскликнула ужаска. – Эхо и Ица – непобедимая пара! Теперь идем в подвал.
Она вышла на середину комнаты и трижды топнула ногой по полу.
– Крапстропцник йекель хеземее! – крикнула ужаска и театральным жестом воздела руки к потолку.
– Подвальный сад, откройся? – перевел Эхо с удивлением.
– Ты знаешь древнеужасковый язык?
– Я знаю все языки.
– Черт возьми! Ты настоящий зубрила, малыш!
– Мне не пришлось их учить. Я просто их знаю.
В доме раздался такой сильный грохот, что Эхо подумал, что ужаска вызвала землетрясение. И потом пол действительно раздвинулся. Это не было природной катастрофой – деревянный пол самостоятельно послушно разделился на две части, и из корней образовалась наклонная лестница, ведущая в темноту.
– Это сработал какой-то хитрый механизм? – спросил невероятно удивленный Эхо. Ничего подобного не было даже в колдовском замке Айспина.
– Нет, – ответила коротко Ицануэлла, как будто она сказала этим все. – Пошли. – И она стала гордо спускаться вниз по неровным ступеням лестницы. Эхо нерешительно следовал за ней.
Оказавшись внизу, ужаска хлопнула в ладоши. Мириады светлячков ожили, поднялись вверх и зависли в воздухе, заполнив разноцветным светом все помещение, которое было как минимум в пять раз больше, чем кухня наверху.
– Если бы Айспин узнал об этом, он уже давно зажарил бы меня на своем ужасковом гриле, неважно, было бы ему это позволено или нет. Это мое подземное убежище. Мой сад. Моя тайная империя.
Эхо с удивлением оглядел просторную пещеру со стенами, потолком и полом из влажной глины, которая вся была увита корнями. Пещера была уставлена облезлыми, изъеденными червями столами, табуретками, стеллажами, стульями и скамейками. Всюду лежали старые книги, на полу стояли ржавые лейки, а у стены – маленькие лопатки и грабли. Вся мебель была заставлена цветочными кадками и глиняными горшками, чашами и вазами, терракотовыми ящиками и фарфоровыми формами, глубокими деревянными тарелками и жестяными ведрами. Большинство растений, которые в них росли, были незнакомы Эхо. Но у некоторых из них, таких как дикие розы, орхидеи, папоротник и кактусы, он знал даже их правильные ботанические названия. Но большую часть грибов, ягод, мхов, трав и цветов, которые росли в этом подземном саду, он никогда не видел. Богатство красок и разнообразие запахов, витавших в воздухе, было необыкновенным. Ужаска шла, пританцовывая, впереди него по узкому проходу среди роскошных растений и указывала на них поочередно кончиком пальца.
– Там у меня обычные растения, которые знает каждый, – пропела она бодро. – Черемша и ландыши, ясменник и можжевельник, лаванда и мак, белокопытник и мухоморы. А здесь – бедренец и мыльнянка, серебрянка и чертополох, петрушка и адонис. А эта выглядит как обычная крапива, но жжет в десять раз сильнее. А вот двуязычный синяк, там – снегиревый дрок, дальше мать-и-мачеха и сине-желтого цвета – пажитник. Здесь – немного венериных волос и болотного багульника – оба ядовитые, так что не дотрагивайся! Те два растения – это кошачьи лапки и собачий язык. Вообще-то они не должны расти рядом, они совершенно несовместимы.
Повсюду из пола и из стен торчали толстые переплетенные корни, многие свисали вниз с потолка. Эхо ощутил какую-то необъяснимую робость и не решился перелезать через них, а стал их как можно дальше обходить.
Ужаска повернулась к другой части помещения.
– А здесь еще интереснее, это – жуткие растения из Большого леса, которые могут увидеть лишь немногие. Ты не поверишь, как тяжело их раздобыть. Призрачная трава, кладбищенский мох, демонический дрок, ведьмошляпочные грибы, погребальные трубовики, кроваво-красный топорник, жуткая трава и холодный напалечник – от одних названий мурашки бегут по коже. Но из них можно гнать необыкновенные соки, особенно из грибов. Из этой трупной губки я сделала противокашлевый сироп, который, правда, не особенно помогает от кашля, но если ты его принимаешь, твои волосы начинают так красиво петь, что ты совершенно забываешь о своем кашле.
Эхо был в недоумении. Ведь Ицануэлла сказала, что самое эффективное средство из всех, которые у нее есть, – это ромашковый чай. Но здесь было такое количество растений, что их хватит для одурманивания целой армии.
– Как же они могут здесь, внизу, расти? – спросил он. – Без света?
Ицануэлла сунула обе руки в горшок, зачерпнула немного рыхлой земли и сунула под нос Эхо. Земля кишела длинными червями, которые светились ярко-красным цветом.
– Это лавовые черви, – сказала ужаска. – Я добавляю их в каждый горшок. Они обеспечивают тепло и свет не меньше солнца. Да что там, даже больше солнца, потому что они отдают тепло постоянно, даже ночью. Это значит, что здесь вообще не бывает ночи. Как не бывает зимы, облаков, ураганов, града, мороза. Просто не бывает плохой погоды. Это рай для растений. Эдем для всего, что имеет корни. Если бы я была цветком, я бы хотела расти только здесь и нигде больше.
Она подошла к сучковатому стеллажу, прикрытому красной бархатной занавеской.
– А хочешь увидеть действительно что-то необычное? – спросила Ицануэлла.
