– Да, – подтвердил Эхо. – Какая ты большая жаба!
– Я тоже не та, за кого ты меня принимаешь. Я не жаба. Я – жерлянка.
У Эхо закружилась голова. Если это жерлянка, тогда здесь, возможно, нет никакого жерлянкового мха. Получается, что он шел не на запах мха, а на запах жерлянки. Логично. Что может больше пахнуть жерлянкой, чем сама жерлянка?
– Прошу прощения, – сказал он смущенно. – Я ищу жерлянковый мох. Ты пахнешь точно так же, как и он, поэтому я подумал…
– Опять заблуждение, – сказала жерлянка. – Не я пахну как жерлянковый мох, а жерлянковый мох пахнет как я. Это большая разница. Этот лес также называется не лесом жерлянкового мха, а Жерлянкским лесом.
– Верно, – ответил Эхо вежливо. – Я же сказал, что это было недоразумение…
– Нет, это уже третья ошибка. Это не было недоразумением.
– Нет? Почему?
– Ты видишь на моей спине нечто зеленое? Что это такое, как ты думаешь?
– Ты хочешь сказать, что это…
Жерлянка кивнула.
– Жерлянковый мох. Единственный мох, который растет в Жерлянкском лесу.
Эхо не знал, как ему к этому отнестись. С одной стороны, он наконец-то нашел мох. С другой стороны – мох рос на спине безобразной и довольно опасно выглядящей жерлянки, которая жила в яме. Вообще-то он думал собрать мох где-нибудь на обочине дороги. Теперь сбор мха не представлялся ему таким уж простым занятием.
– Итак, тебе нужен мой мох, не так ли? – спросила жерлянка.
– Да, верно! – воскликнул Эхо. Он был рад, что жаба сама заговорила о деле.
– Мох нам очень нужен, без него мы тужим, да? – спросила жерлянка.
Эхо вымученно улыбнулся.
– Извини, – сказала она. – Я не смогла удержаться. Это единственная шутка, которую я знаю.
– Ничего, – ответил Эхо. – К сожалению, все обстоит именно так. Без твоего мха мне не обойтись. Сейчас долго все подробно рассказывать, но в конечном счете мне вскоре придется расстаться с жизнью, если я не принесу мох.
– О, – воскликнула жаба. – Это неприятно. Это для той самой старухи, которая всегда собирает мох с моей спины?
– Да, – подтвердил Эхо. – Ты ее знаешь?
– Конечно, я ее знаю. Она все время брызгает мне что-то на нос перед тем, как собрать мох. От этого у меня происходит что-то с головой, и потом я весь день страдаю головокружением. При этом даже если бы ей мох не был нужен, я бы ей отдала его добровольно. Я бываю очень довольна, если кто-то время от времени собирает его. Но я не могу ей этого сказать, потому что не могу беседовать с ней так, как с тобой.
– Я могу ей это передать, – сказал Эхо.
– Ты бы мог это сделать? – спросила жерлянка.
– Конечно, – ответил Эхо. – Так ты не будешь против, если я возьму у тебя немного мха?
– Нет! – воскликнула жерлянка. – Пользуйся!
– Ты имеешь в виду, что я должен прыгнуть к тебе на спину?
– Я в любом случае не могу тебе помочь. Туда мне не добраться. – Жерлянка скосила глаза в направлении спины и подняла короткие передние лапы. Потом она вымученно квакнула.
Эхо стал размышлять. Жерлянка была большая и отвратительная, но была ли она из-за этого опасной? Во всяком случае, она не производила впечатления коварной твари. С другой стороны, если ловушка обнаружена, то она уже перестает быть ловушкой. Он закряхтел.
– Что случилось? – спросила жерлянка. – Так ты не хочешь?
А что Эхо терял? Он, так или иначе, должен в скором времени умереть. Его единственный шанс выпутаться из этой истории рос на спине этого бородавчатого монстра. И он совершил смелый прыжок в яму.
– Ах, – удовлетворенно воскликнула жерлянка. – Как хорошо! Ты можешь еще немного походить своими лапами по моей спине? Мне кажется, у меня немного защемило шею.
Старая жаба вблизи пахла нестерпимо жутко. Эхо приземлился точно ей на спину, между гигантскими бородавками и жерлянковым мхом. Его желанием было как можно быстрее покончить с этим, но он не хотел показаться невежливым и выполнил просьбу жерлянки.
– Ах! – воскликнула она еще раз. – Ты не поверишь, как это помогает. А как тебя зовут?
– Эхо. А тебя?
– Меня зовут Жерлянка. Ты должен знать, что я – последняя жерлянка в Жерлянкском лесу. Иначе мое имя не имело бы смысла.
– Я понимаю, – сказал Эхо.
Он перестал перебирать ногами.
– А сейчас я хотел бы взять немного мха, – сказал он. – Если можно.
– Конечно, – сказала жерлянка. – Я транжирю здесь твое драгоценное время. Ну, давай!
Эхо вдохнул воздух и сильно впился зубами в жерлянковый мох. Он оторвал часть мха и чуть не подавился. Это было еще отвратительнее, чем поцелуй ужаски!
– Ну, вот, – сказала жерлянка, – теперь ты знаешь вкус жерлянкового мха. А сказать тебе, что я очень хочу узнать?
– М-м? – промычал Эхо с набитым ртом.
– Я бы очень хотела узнать вкус царапки.
Жерлянка широко раскрыла свой клейкий рот и высунула огромный язык, который был раза в три длиннее, чем она сама. Она вытянула его вперед, над своей головой, достала до Эхо, обвила его, бросила в свою глубокую пасть и закрыла рот – и все это произошло в течение одной секунды.
Точно так же, как и при падении с крыши, Эхо был слишком растерян, чтобы успеть ощутить страх. «Айспин будет сильно разочарован», – это была единственная мысль, которая пришла ему в голову.
Но жерлянка его не проглотила.
Она открыла свой огромный рот, опять высунула язык вместе с Эхо, поставила его на край ямы и потом закрыла рот.
– Ты совсем безвкусный, – сказала она с упреком в голосе.
– Кожемыши сказали то же самое, – ответил Эхо ошарашенно. Он с головы до ног был покрыт слюной жерлянки, и во рту у него все еще был мох.
– Тогда я ничего не потеряла, – воскликнула жерлянка. – Извини, малыш, не обижайся! Это был всего лишь эксперимент.
Эхо на всякий случай отошел на пару шагов от ямы.
– Тогда удачи с мхом! – крикнула жерлянка. – И заходи как-нибудь! Ты мог бы мне время от времени делать массаж. Было бы здорово, если бы мы еще увиделись.
Эхо повернулся и помчался из леса с такой быстротой, на какую только были способны его лапы.
Алхимия и ужаскизм
«Старый мастер ужасок все же ушел!
Пусть живет его дух по воле моей!
И слова, и творенья его сохраню и воспользуюсь ими,
И силою духа я чудо еще сотворю».
Трудно было найти нечто более подходящее, чем старое стихотворение Оянна Гольго ван Фонтевега, которое декламировала ужаска. В поздний вечерний час Эхо явился в дом ужаски, чтобы помочь ей закончить приготовление любовного напитка.
