Свадебный пир и прощальный обед
– Разве не верно говорят: «О мастерстве повара судят по десерту»? – спросил мастер ужасок. – «И в течение всего пиршества ждут именно десерта».
Эхо и Ицануэлла старательно закивали, как, собственно говоря, они соглашались со всем, что говорил Айспин в последнее время. После того как ужаска пришла в себя, мастер, награждая обоих льстивыми комплиментами, проводил их в кухню замка, накрыл стол и принялся разогревать духовку.
– Поэтому для такого праздника я хотел бы приготовить блюда, которые состояли бы только из десертов. Симфония апофеозов! Один сладкий грех за другим! Самое лучшее в начале, в середине и напоследок. Вы согласны, мой цветок и мой дорогой гость Эхо?
Ицануэлла сидела прямая, как палка, на торце стола, Эхо – на столе, на своем обычном месте. Оба восторженно наблюдали за действиями мастера ужасок, которого словно подменили.
Айспин вел себя очень естественно, как супруг, который уже много лет был женат, но до сих пор влюбленный в свою жену, как в первый день. Он не упускал малейшей возможности сделать ужаске комплимент и бросить на нее пламенный взгляд.
– Я думал, что ты ешь только сыр, – прошипел Эхо Ицануэлле, когда Айспин вышел из кухни, чтобы принести из кладовой приправы.
– Ради него я съем тарелку вместе с прибором, – прошептала ужаска. – И вдобавок к этому – скатерть. И не действуй мне сейчас на нервы!
– То, что он в тебя втюрился, – это не причина пренебрегать своими принципами. Не ослабляй поводья! Он должен ходить у тебя по струнке, а не наоборот.
– Я не ошибаюсь? – спросила ужаска и захлопала в ладоши. – Напиток действует даже сильнее, чем я предполагала.
– Не забывай о том, что у нас есть цель! – напомнил Эхо. – И она еще не достигнута.
Айспин вернулся с корзинками, переполненными мукой, сахаром, маслом, яйцами, палочками ванили, шоколадом и фруктами.
– Я хочу приготовить все прямо сейчас, мои дорогие, поэтому прошу вас набраться терпения, – воскликнул он. – А пока я, как раб, буду колдовать у плиты, я помогу вам скоротать время одной сладкой историей! Речь в ней пойдет о самом лучшем в Цамонии кондитере.
Ицануэлла и Эхо опять энергично закивали.
«Сладкая история о кондитере, – подумал Эхо. – Старик и в самом деле совершенно изменился». Ему он постоянно рассказывал лишь истории о вампирах, о безумных серийных убийцах, белоснежных вдовах и удушающем вине.
Мастер ужасок взбивал в большой миске снежный лед.
– Ну вот, для этого нужно знать, что этот кондитер сначала был довольно хмурым парнем. Он терпеть не мог любые сладости, ненавидел пироги и пудинги, испытывал отвращение к парфе и печенью, десерты вызывали у него отторжение, а сладкие сливки он считал омерзительными. Он любил соленые огурцы и рольмопс, пахучий сыр и соленую селедку, рыбью икру и кислую капусту из Кислого леса, маринованную в сметане.
«Да, всякий раз история начинается с чего-то неприятного, – подумал Эхо. – Это уже больше похоже на него».
– Но с наибольшей охотой он вообще воздерживался от еды, – продолжал Айспин. – Он был высокий и худой как жердь.
«Кажется, я знаю этого парня», – подумал Эхо.
– Я забыл упомянуть, что история происходила в Железном городе, – сказал Айспин, нарезая опасной бритвой абрикосы такими тонкими дольками, что через них можно было читать книгу.
– В Железном городе? – спросил Эхо озадаченно.
– Да, – сказал Айспин. – Что тебя не устраивает в Железном городе?
– Да! – вмешалась ужаска. – Что тебя не устраивает?
– Меня все устраивает, – воскликнул Эхо поспешно. – Рассказывай дальше!
– Ну Железный город, как известно, самый отвратительный, самый грязный, опасный и ненавистный город во всей Цамонии. Город, полностью состоящий из металла, из ржавого железа и тяжелого свинца, из окисленной меди и латуни, из болтов и гаек, машин и фабрик.
«Странно, – подумал Эхо. – Именно такими словами я описывал тогда Железный город».
Мастер ужасок тушил в чугунной сковороде зеленые томаты с изюмом, цедрой, коричневым сахаром и хересным уксусом.
– Да, говорят, что весь город – это единая гигантская машина, – продолжал он, – которая очень, очень медленно движется к одной, еще неизвестной цели. Там сконцентрирована большая часть всей металлообрабатывающей промышленности континента, и даже продукты, которые она выпускает, отвратительны: оружие и колючая проволока, железные оковы и «медные девы», клетки и наручники, доспехи и мечи. Жители города в большинстве своем живут в жестяных домах, разъеденных бесконечными кислотными дождями и прокопченных угольной пылью. Те, кто может себе позволить – свинцовые бароны и золотые графы, торговцы оружием и производители пушек, – обитают в стальных укреплениях, в постоянном страхе перед своими бедствующими и недовольными подданными и работниками. Железный город – это место, омываемое ручьями из кислоты и масла, над которым постоянно висит колпак из сажи и грозовых облаков, где бесконечно сверкают молнии и гремит гром.
Вечный грохот и шипение, скрип ржавых петель и лязг цепей наполняют его пропитанный сажей воздух. Многие из его жителей сами являются машинами. Кошмарный город. Возможно, самый кошмарный во всей Цамонии.
«Это – слово в слово мой рассказ», – подумал пораженный Эхо. Было удивительно, как он это все запомнил. Чего он хотел этим добиться?
– И вот однажды наш хмурый парень в центре этого отвратительного города встретил самую красивую девушку из всех, которых когда-либо видел.
– Ах, любовная история! – воскликнула Ицануэлла и захлопала в ладоши.
«И это мне уже знакомо», – подумал Эхо, но ничего не сказал.
– Представьте себе просто самую красивую девушку, которую только можете себе вообразить! – предложил мастер ужасок. – Она была так прекрасна, что из-за моих ограниченных повествовательных способностей не имеет вообще никакого смысла даже пытаться описывать словами ее красоту. Для меня, во всяком случае, это было бы слишком сложной задачей, поэтому я воздержусь от того, чтобы упомянуть, была ли она блондинкой, брюнеткой, рыжеволосой или шатенкой.
«Он рассказывает другую историю моими словами, – размышлял Эхо. – Что это значит?»
– А также были ли ее волосы волнистые, длинные, короткие, кудрявые или шелковистые, – продолжал Айспин. – Я не буду касаться и привычных сравнений ее кожи с молоком, бархатом, шелком, персиком, медом и слоновой костью. Вместо этого я предоставлю вашей фантазии на голом месте нарисовать картину вашего идеала женской красоты.
По загадочному взгляду Ицануэллы и ее глупой ухмылке Эхо догадался, что она представила самое себя на месте красивой девушки.
