Но лиса не проявила никакого интереса к диалогу. Ее глаза таинственно вспыхнули, когда она медленно к нему приближалась, а из пасти стекала слюна. То, что ее оживило, вселило в нее также изрядную порцию кровожадности.
Эхо метался в разные стороны, но всякий раз цепочка сдерживала его движения. «Не для того я прошел через все эти испытания, чтобы быть сейчас растерзанным этой тварью самого низкого разряда! – пронеслось у него в голове. – Только не сейчас! Только не здесь!»
Лиса подошла совсем близко к нему и уже приготовилась к прыжку. Она согнула задние лапы, оскалила зубы и прищурила глаза, которые превратились в узкие щели.
Эхо выгнул спину, поднял хвост и распушил его. Он тоже оскалил зубы и изобразил на мордочке дикую гримасу ярости. Казалось, что он вырос вдвое. Кроме того, он шипел так громко, насколько хватало его сил.
Лиса при виде Эхо завыла и отпрянула назад, а затем помчалась и выскочила в дверь с быстротой молнии. Царапка вновь погрузился в свои мысли.
Послышались приближающиеся громыхающие шаги Айспина! Но Эхо услышал и другие звуки, которые он не мог определить. Тревожные, незнакомые звуки, которые издают дикие и опасные животные.
Айспин ворвался в комнату.
– Быстро! – крикнул он скорее себе самому, нежели своему пленнику. – Нам нужно спешить!
– Что случилось? – спросил Эхо, возбужденно прыгая туда-сюда. – Здесь ожила лиса, в которую врезалось привидение.
– Только лиса? – спросил Айспин, шагая по комнате и тяжело дыша. – Ты не представляешь, что ты устроил.
Он торопливо подошел к единственной стене в лаборатории, которая не была уставлена стеллажами. Он нажал на пару черных камней, и каменная стена начала двигаться точно так же, как и в Золотой сокровищнице.
– Привидения не могут проникнуть в наш реальный мир, – сказал Айспин, направляясь к Эхо, – а только в загробный. Они бродят по всему замку и воскрешают одну мумию за другой.
– Они воскрешают твоих набитых демонов? – Эхо занервничал еще больше.
– Да. Достаточно того, что какое-нибудь привидение вонзается в них. Иногда в двух или трех. Но оживают они все. И каждую отдельную бестию интересую именно я. За это большое спасибо!
Эхо не знал, как ему расценивать ситуацию. Айспина охватил страх. Это было хорошо. Лиственные волки и ореховые ведьмы бродили по замку. Это было плохо.
Мастер ужасок открыл дверь алхимической печи.
– Что ты делаешь? – спросил Эхо.
– Даже если ты мне сейчас не веришь, – сказал Айспин, схватив царапку и подняв его вверх, – я не убегу и спасу тебя. Так легко я все это не брошу. – Он сунул его в холодную печку.
– Я тебя спрячу здесь! Сиди как можно тише. – Айспин плотно закрыл дверцу печки настолько плотно, насколько это позволяла зажатая ею цепочка.
– Почему ты не можешь меня отпустить или взять с собой? – испуганно спросил Эхо через решетку. – Куда ты идешь?
– Поверь мне, – сказал Айспин, – то, что я наметил, я могу делать только один. Ты просто веди себя тихо, и с тобой ничего не случится. И моли о том, чтобы мне все удалось.
Айспин побежал к стене, в которой открылась дверь, которая вела в небольшое помещение.
– Что это за комната? – спросил Эхо. – Убежище?
– Это не комната, – ответил Айспин. – Это лифт. Пожелай мне удачи!
Камни опять соединились. Казалось, что мастер ужасок незримо заживо замуровал себя. Потом он исчез.
Эхо сидел, скорчившись, в алхимической печи. Пахло холодным пеплом, серой и фосфором. Он не хотел думать о том, что Айспин сжигает в этой печке. Через печную решетку он напряженно наблюдал за тем, что происходит в лаборатории.
Неожиданно стало светло. Привидения плотной стаей влетели в лабораторию, и все пространство залилось серебристым светом. Они сделали несколько кругов под потолком и потом одно за другим стали нырять в жировой котел.
«Снежная ласточка, – подумал Эхо. – Кратерная жаба. Убуфант. Цаминго. Кралламандер. Они опять вернулись в свои оплаканные страны».
В конце концов осталось только одно привидение. Это был Рубашка, безмолвный друг Эхо. Он еще раз медленно повернулся вокруг своей оси, как будто кого-то искал. Затем он ярко вспыхнул, стремительно полетел вниз и исчез в котле.
«Счастливо!» – подумал Эхо и опять навострил уши. Он с удовольствием простился бы с ним более достойно, но тревожные звуки стали настолько громкими, что у него сейчас были другие заботы. Пыхтение и рычание. Шипение и шушуканье. Эхо затаил дыхание.
И вот они вошли. Первой появилась горбатая Ореховая ведьма с конечностями из сучковатого дерева и в платье из зеленых листьев. Она скрестила длинные неуклюжие пальцы в виде веток и без конца, как змея, высовывала желтоватый язык.
За ней следовала Полевая ведьма, которая, казалось, состояла лишь из одного гнилого покрывала, которое, как призрак, впорхнуло в комнату. В ее капюшоне там, где должно быть лицо, зияла темная пустота. Она издала звук, напоминающий завывания ветра, которые иногда слышались в трубах замка.
Следующей вошла Циклопная мумия, полностью завернутая в кладбищенскую кисею. От нее исходил такой ужасающий запах, что Эхо отпрянул от решетки. Она медленно передвигалась по комнате, напоминая лунатика, но это означало, что она обладает невероятной физической силой. Циклопные мумии якобы любили ломать своим жертвам все конечности и потом наблюдать, как они медленно умирают.
В лабораторию вошел Серый пильщик. Его голый череп, на который был накинут капюшон, блестел в свете свечей, и Эхо не мог понять, была ли это маска или настоящее лицо.
Его сопровождал Лиственный волк – одно из самых опасных существ цамонийской природы. Он шел на всех четырех лапах рядом с пильщиком, и из его пасти капала слизь. Именно он был источником наводящего страх рычания.
Последним шел Золотой гуль, амфибическое существо из болот Дуллсгарда, с золотистой чешуйчатой кожей и ледяными зелеными глазами ящерицы. Он оставлял за собой длинный слизевой след.
Эти твари наводили ужас на Эхо, даже будучи еще мумиями. Сейчас же у него были действительно серьезные основания для страха. Они пришли, чтобы разорвать мастера ужасок своими лапами и когтями, задушить его своими щупальцами, отравить своим смертельным дыханием, отправить его в потусторонний мир любым мыслимым образом. Но они обнаружили лабораторию осиротевшей. В ярости они искали сбежавшую жертву, опрокидывали столы и скамейки, сваливали на пол стеллажи и рылись в шкафах. Все напрасно. И чем дольше они искали, тем в большую ярость они впадали.
Эхо как можно дальше отполз на животе в самый темный угол алхимической печи. При этом он обратил внимание на то, что его цепочка больше не лязгала. Здесь кругом лежали обугленные кости и зубы, но его сейчас это не занимало. Это было всего лишь вопросом времени, когда они откроют дверцу печки и его обнаружат.
