— Откуда вы знаете? У меня есть замечательные качества, которые вы еще не разглядели.
Поппи издала нетвердый смешок.
— Думаю, вы способны уговорить любого, — сказала она. — Но все же я… — Она осеклась и ахнула, когда он склонил голову и запечатлел на ее губах быстрый поцелуй, словно хотел попробовать ее на вкус. Она ощущала прикосновение его губ даже тогда, когда он отстранился.
— Проведите со мной завтрашний день, — настойчиво попросил он.
— Нет, мистер Ратледж. Я… — Гарри.
— Гарри, я не могу…
— Хотя бы один час? — прошептал он, снова склонившись к ней.
Поппи в смятении отвернулась, и его губы прошлись по ее шее.
Никто никогда не делал с ней ничего подобного, даже Майкл. Кто бы мог подумать, что это вызывает такие восхитительные ощущения? Ошеломленная Поппи запрокинула голову, замерев в его объятиях, пока его губы скользили по ее горлу, лаская нежную кожу с сокрушительной нежностью. Ее охватила такая слабость, что она обхватила его за шею, чтобы устоять на ногах. Ее губы приоткрылись, коснувшись его гладко выбритой челюсти. Его дыхание перехватило.
— Вам не следует плакать из-за мужчины, — произнес он тягучим, как мед, голосом, почти касаясь губами ее щеки. — Ни один из них не стоит ваших слез. — И, прежде чем она успела ответить, приник к ее губам в поцелуе, таком глубоком и медленном, что Поппи таяла в его объятиях.
А когда кончик его языка игриво вторгся в ее полуоткрытый рот, ее охватило столь странное и возбуждающее ощущение, что она содрогнулась всем телом.
Он сразу поднял голову.
— Простите. Я испугал вас.
Поппи не знала, что ответить. Он не только не испугал ее, но дал представление об огромной неизведанной территории чувственных удовольствий, с которой она никогда раньше не сталкивалась. Даже с ее неопытностью она понимала, что во власти этого мужчины вывернуть ее наизнанку от наслаждения. Это было нечто, о чем она никогда не задумывалась и на что не рассчитывала.
Она попыталась взять себя в руки. Сердце ее бешено колотилось, припухшие губы саднили, тело пульсировало в самых неожиданных местах.
Гарри обхватил ее лицо ладонями, поглаживая большими пальцами разрумянившиеся щеки.
— Вальс закончился. Ваша компаньонка набросится на меня, как терьер на кролика, если я не приведу вас назад.
— Она старается защитить меня, — сумела вымолвить Поппи.
— Это ее обязанность. — Он опустил руки и отступил на шаг.
Поппи покачнулась на ослабевших ногах, и он подхватил ее, прижав к себе.
— Осторожно. — Он тихо рассмеялся. — Это моя вина. Мне не следовало целовать вас так.
— Вы правы, — отозвалась она, постепенно приходя в себя и обретая привычное чувство юмора. — Мне следовало дать вам отпор… влепить пощечину или что-то в этом роде. Как дамы обычно реагируют на подобные вольности?
— Вообще-то поощряют меня к продолжению, — сообщил он с такой готовностью, что Поппи не могла не улыбнуться.
— Я не собираюсь поощрять вас, — сказала она.
Они смотрели друг на друга в темноте, освещенные только светом, лившимся из окон верхних этажей. Как причудлива жизнь, подумала Поппи. Сегодня ей следовало бы танцевать с Майклом. А теперь, отвергнутая Майклом, она стоит на балконе с незнакомцем.
Как можно, будучи влюбленной в одного мужчину, находить другого столь привлекательным? Но Гарри Ратледж был одним из самых обворожительных мужчин из всех, кого она встречала, с таким обаянием, энергией и целеустремленностью, что она не знала, что и думать о нем. Интересно, как он ведет себя в личной жизни?
Жаль, что она никогда этого не узнает.
— Назначьте мне наказание, — предложил он. — Я сделаю все, что вы пожелаете.
Их взгляды скрестились, пока Поппи размышляла над его предложением.
— Какое?
Гарри склонил голову набок, пристально глядя на нее:
— Какое пожелаете.
— А если я пожелаю замок?
— Вы его получите, — ответил он без заминки.
— Вообще-то мне не нужен замок. Там слишком много сквозняков. А как насчет бриллиантовой тиары?
— Нет вопросов. Скромную для дневной носки или что-нибудь более роскошное?
Поппи улыбнулась, а ведь несколько минут назад она думала, что никогда больше не будет улыбаться. Ее захлестнул порыв симпатии и благодарности. Вряд ли кто-нибудь другой смог бы утешить ее в подобных обстоятельствах. Но когда она подняла на него глаза, в них блеснула горечь.
— Спасибо, — сказала она. — Но, боюсь, вы не можете дать мне одну вещь, которую я действительно хочу.
Приподнявшись на цыпочки, она прижалась губами к его щеке. Это был дружеский поцелуй.
Прощальный поцелуй.
Гарри молчал, глядя на нее. Затем его взгляд метнулся за ее спину, и его губы накрыли ее рот с обжигающей требовательностью. Ошеломленная этой неожиданной агрессией, Поппи чуть не потеряла равновесие и инстинктивно ухватилась за него для поддержки. Это была неудачная реакция, в неудачном месте… неправильно было чувствовать такой прилив наслаждения, когда их губы слились… но, как она обнаружила, некоторым соблазнам невозможно противиться. Ее нервы трепетали, вокруг вспыхивали звезды, искорки света рассыпались в воздухе, ударяясь о плиты террасы с хрустальным звоном.
Пытаясь отрешиться от надоедливого шума, Поппи крепче прильнула к нему. Но Гарри отстранился и прижал ее голову к своей груди, словно хотел защитить ее.
Подняв ресницы, Поппи похолодела, обнаружив, что они не одни на балконе. Несколько пар вышло подышать воздухом: леди Норбери, уронившая от изумления бокал шампанского, лорд Норбери и еще одна немолодая чета.
И Майкл с блондинкой под руку.
Все они в безмолвном шоке взирали на Поппи и Гарри.
Появись в этот момент ангел смерти, с черными крыльями и сверкающей косой, Поппи бросилась бы к нему с распростертыми объятиями. Быть застигнутой целующейся на балконе с Гарри Ратледжом — не просто скандал… это начало легенды. Ее репутация погибла. Ее жизнь пропала. Ее семья обесчещена. К утру эта новость распространится по всему Лондону.
Онемев от ужаса, она перевела беспомощный взгляд на Гарри. На короткий миг ей показалось, что в его глазах мелькнуло хищное удовлетворение. Но затем их выражение изменилось.
— Боюсь, это будет непросто объяснить, — сказал он.
Глава 10
Пробираясь в толпе гостей, Лео тайно забавлялся при виде некоторых из его приятелей, безупречно одетых, с накрахмаленными галстуками и безукоризненными манерами, молодых аристократов, которые своими дебошами могли посрамить даже его выходки. Не в первый раз ему пришла в голову мысль, что мужчинам многое позволяется, намного больше, чем женщинам.
