Гарри окатила жаркая волна, лишая остатков разума. Он готов был овладеть ею здесь и сейчас. Но, шагнув к ней, он увидел — она так крепко сжимает книгу, что побелели кончики пальцев.
Она не хочет его.
Он не представлял, почему это так важно для него.
Но ничего не мог с собой поделать.
Проклятие!
Каким-то образом, собрав всю свою волю, он сумел изобразить небрежный тон.
— Пожалуй, в другой раз. Сегодня я не в том настроении, чтобы заниматься твоим обучением.
Выйдя из спальни, он направился в ванную, чтобы вымыться и принять холодный душ.
* * *
— Ну? — поинтересовался Бруссар, когда Джейк Валентайн вошел в кухню на следующее утро.
Миссис Пенниуистл и Руперт устремили на него выжидающие взгляды.
— Я говорил вам, что это плохая идея, — сказал Джейк, свирепо глянув на них. Усевшись на высокий табурет, он схватил теплый круассан и с блюда откусил сразу половину.
— Не сработало? — осторожно спросила экономка.
Джейк покачал головой, проглотив круассан, и жестом попросил себе чаю. Миссис Пенниуистл наполнила чашку, бросила в нее кусочек сахару и протянула ему.
— Насколько я понял, — ворчливо произнес Джейк, — мистер Ратледж провел ночь на диване. Я никогда еще не видел его в таком скверном настроении. Он чуть не оторвал мне голову, когда я принес ему отчеты управляющих.
— О Боже, — промолвила миссис Пенниуистл.
Бруссар недоверчиво покачал головой:
— Что с вами, британцами, такое?
— Он не британец, он родился в Америке, — огрызнулся Джейк.
— Ах да, — кивнул Бруссар, вспомнив об этом печальном факте. — Американцы и романтика. Это все равно что птица, пытающаяся летать на одном крыле.
— Что будем делать дальше? — озабоченно спросил Руперт.
— Ничего, — заявил Джейк. — Наше вмешательство не только не помогло, а ухудшило ситуацию. Они едва разговаривают друг с другом.
Поппи провела день в состоянии мрачной задумчивости, не в состоянии перестать беспокоиться за Майкла и сознавая, что она ничем не может помочь ему. Хотя она не была виновата в его несчастьях — и, окажись она перед тем же выбором, она бы ничего не изменила, — Поппи не могла не чувствовать себя ответственной, словно, выйдя замуж за Гарри, она взяла на себя часть его вины.
Не считая того, что Гарри был не способен чувствовать себя виноватым ни в чем.
Наверное, ей было бы легче, если бы она могла возненавидеть Гарри. Но, несмотря на его очевидные недостатки, что-то в нем трогало ее душу даже сейчас. Его сознательное одиночество… упорное нежелание иметь эмоциональную связь со своими служащими или считать отель своим домом… все это было чуждо Поппи.
Единственное, чего ей когда-либо хотелось, это иметь мужа, с которым она могла бы разделить любовь и близость. Как, во имя Господа, она оказалась связана с мужчиной, не способным ни на то, ни на другое? Гарри ничего не нужно, кроме ее тела и иллюзии брака.
Что ж, она способна дать ему гораздо больше, чем это. И ему придется принять все или ничего.
Гарри явился только к обеду и сообщил, что собирается принять в библиотеке посетителей.
— Кого? — поинтересовалась Поппи.
— Сэра Джеральда Хьюберта из военного ведомства.
— Могу я спросить, с чем это связано?
— Я предпочел бы, чтобы ты не спрашивала.
Поппи ощутила холодок, глядя на его непроницаемые черты.
— Я должна играть роль хозяйки? — спросила она.
— В этом нет необходимости.
Вечер выдался холодным и дождливым, тяжелые струи дождя хлестали в окна и стучали по крыше, смывая грязь с мостовой, по которой неслись мутные ручьи. Обед закончился, и пара горничных убрала со стола и принесла чай.
Размешивая ложкой темную жидкость, Поппи задумчиво смотрела на Гарри.
— Какой пост занимает сэр Джеральд?
— Генерал-адъютант.
— И за что он отвечает?
— Управляет финансами и кадрами. Он пробивает реформы, способствующие усилению армию. В свете напряженности с русскими и турками эти реформы давно назрели.
— Если начнется война, Британия будет втянута в нее.
— Скорей всего. Но возможно, проблемы решатся дипломатическими способами, без развязывания войны.
— Возможно, но маловероятно?
Гарри цинично улыбнулся:
— Война всегда более выгодна, чем дипломатия.
Поппи сделала глоток чаю.
— Мой деверь, Кэм, сказал, что ты усовершенствовал образец армейского ружья. И теперь военное ведомство в долгу перед тобой.
Гарри покачал головой, словно речь шла о пустяке:
— Я набросал некоторые идеи, когда зашел разговор на эту тему за ужином.
— Очевидно, идеи оказались очень удачными, — заметила Поппи. — Как и большинство твоих идей.
Гарри поднял на нее взгляд, лениво вертя в руках бокал с портвейном.
— Ты пытаешься что-то спросить, Поппи?
— Не знаю. Хотя да. По-видимому, сэр Джеральд собирается обсудить с тобой вооружение. Не так ли?
— Несомненно. Он приведет с собой мистера Эдварда Кинлоха, который владеет оружейной фабрикой. — При виде ее удивленного выражения он насмешливо улыбнулся. — Ты не одобряешь?
— Думаю, такому мозгу, как у тебя, могло бы найтись лучшее применение, чем изобретение более эффективных способов убивать людей.
Прежде чем Гарри успел ответить, раздался стук в дверь, и слуга объявил о прибытии посетителей.
Гарри встал, помог Поппи подняться со стула, и они вместе направились встречать гостей.
Сэр Джеральд оказался крупным плотным мужчиной, с румяным лицом, обрамленным пышными белоснежными бакенбардами. На нем был серый военный мундир, отделанный серебряным галуном и гербовыми пуговицами. При каждом движении от него исходил запах табачного дыма и крепкого одеколона.
— Я польщен, миссис Ратледж, — сказал он, поклонившись. — Как я вижу, отзывы о вашей красоте ничуть не преувеличены.
Поппи выдавила улыбку:
— Благодарю вас, сэр Джеральд.
Гарри, стоявший рядом с ней, представил второго мужчину:
— Мистер Эдвард Кинлох.
Кинлох нетерпеливо кивнул. Очевидно, для него знакомство с женой Гарри Ратледжа было досадной помехой. Ему не терпелось перейти к делу. Все в нем: тесный темный костюм, скупая улыбка, настороженный взгляд, даже прилизанные напомаженные волосы — говорило о нетерпимости и подозрительности.
