— Поппи, — произнес он, прерывисто выдохнув. — Я думал о тебе все двадцать четыре часа, пока ехал в карете. О том, как заставить тебя вернуться со мной. Я готов на все. Я куплю тебе половину Лондона, если понадобится.
— Мне не нужна половина Лондона, — отозвалась она, взявшись за пояс его брюк. Она никогда не видела его таким беззащитным и предельно искренним.
— Я понимаю, что мне следует извиниться за то, что я встал между тобой и Бейнингом.
— Да, — кивнула она.
— Но я не могу. Я никогда не буду сожалеть об этом. Потому что, не сделай я этого, ты бы принадлежала ему сейчас. Но он хотел тебя, не слишком обременяя себя. А я хочу тебя любой ценой. Не потому, что ты красива, умна или обаятельна, хотя, видит Бог, в тебе все это есть. Я хочу тебя, потому что ты одна такая на свете и без тебя мне не мила жизнь.
Поппи открыла рот, чтобы ответить, но он провел большим пальцем по ее губам, призывая к молчанию.
— Знаешь, что такое балансир?
Она слегка покачала головой.
— Это деталь, которая имеется в любом часовом механизме. Она поворачивается вперед-назад, издавая то самое тиканье, которое мы слышим, и приводит в движение стрелки, которые отсчитывают минуты. Без нее часы не будут работать. Ты мой балансир, Поппи. — Он помедлил, отслеживая пальцами изящную линию ее челюсти. — Я целый день думал, как мне извиниться, чтобы это прозвучало хоть наполовину искренне. И наконец кое-что придумал.
— Что? — прошептала она.
— Извини, что я не тот муж, которого ты хотела. — Его голос посерьезнел. — Но клянусь жизнью, что, если ты скажешь мне, что тебе нужно, я прислушаюсь к твоим словам. И сделаю все, что ты попросишь. Только не покидай меня больше.
Поппи удивленно смотрела на него. Наверное, немногие женщины сочли бы пример с часами романтичным, но она поняла, что Гарри пытался этим сказать, возможно, даже лучше, чем он сам.
— Гарри, — мягко сказала она, коснувшись его подбородка, — что мне с тобой делать?
— Все, — отозвался он с таким пылом, что она чуть не рассмеялась. Подавшись вперед, он уткнулся лицом в шелковистую массу ее волос.
Поппи тем временем расстегнула две последние пуговицы. Ее пальцы дрожали, когда она осторожно обхватила его напряженное естество. Гарри издал стон удовольствия. Не уверенная в своих действиях, она слегка сжала пальцы и прошлась по всей длине, завороженная его шелковистой твердостью и тем, как трепетало все его тело, когда она поглаживала его.
Гарри приник к ее губам в обжигающем поцелуе, нависнув над ней, как могучий хищник, алчущий наслаждений, таких новых для нее. Когда он опустил ее на ковер, Поппи поняла, что он собирается овладеть ею здесь и сейчас, вместо того чтобы воспользоваться удобствами спальни. Но едва ли он сознавал, где они находятся. Его взгляд был прикован к ее лицу, на щеках горел румянец, легкие работали, как кузнечные меха.
Промолвив его имя, она протянула к нему руки. Гарри стянул с себя остатки одежды и склонился над ее грудью, лаская ее языком и губами. Поппи попыталась притянуть его ближе.
— Нет, — хрипло произнес он. — Подожди… Я должен удостовериться, что ты готова.
Но она продолжала тянуть его к себе. Издав смешок, Гарри расположился между ее бедрами. Поппи нетерпеливо поерзала, ощущая нарастающее давление, сводившее с ума своей мучительной медлительностью.
— Тебе не больно? — выдохнул Гарри. — Мне остановиться?
Озабоченность на его лице явилась последней каплей, затопив ее теплом. Поппи обвила руками его шею, осыпая поцелуями его щеку, шею, все, до чего могла дотянуться.
— Я хочу тебя, Гарри, — прошептала она. — Всего, полностью.
Выдохнув со стоном ее имя, он вошел в нее, прислушиваясь к каждому отклику, медля, когда ей было приятно, и усиливая давление, когда она приподнимала бедра. Поппи полностью расслабилась, скользя руками по его спине, упиваясь шелковистостью его обжигающей кожи и упругостью твердых мышц. Ее руки спустились ниже, коснувшись его ягодиц, и он мгновенно откликнулся. Его движения стали более энергичными, из горла вырвался тихий стон. «Ему это нравится», — отметила Поппи и улыбнулась бы, не будь ее губы запечатаны поцелуем. Ей хотелось знать о нем все, все способы доставить ему удовольствие, но наслаждение достигло пика и захлестнуло ее, смыв все остальные мысли.
Ее тело содрогнулось в спазмах высвобождения. Гарри издал хриплый возглас и в последний раз яростно вонзился в нее. Было невообразимо приятно ощущать его внутри себя в этот завершающий момент. И еще приятнее заключить в объятия его умиротворенную тяжесть, когда он уронил голову ей на плечо. Это была близость, о которой она всегда мечтала.
Поппи прижала его голову к себе, запустив пальцы в густые волосы. Дыхание шумно вырывалось у него из груди, пробившаяся щетина колола нежную кожу ее груди, но Поппи не шелохнулась бы ни за какие сокровища на свете.
Их дыхание улеглось, и Гарри отяжелел, навалившись на нее всем своим весом. Поппи догадалась, что он заснул. Она слегка толкнула его:
— Гарри.
Он подскочил, растерянно моргая.
— Пойдем в постель, — промолвила она, поднимаясь на ноги. — Спальня в двух шагах. — Ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить его подняться. — Ты захватил с собой багаж?
Он смотрел на нее так, словно она говорила на иностранном языке.
— Багаж?
— Ну да, свою одежду, туалетные принадлежности… — Видя, как он измучен, она улыбнулась и покачала головой. — Не важно. Разберемся утром. — Она повела его в спальню. — Пойдем… поспим. Поговорить можно будет позже. Ну давай, еще несколько шагов…
Деревянная кровать была простой, но широкой и застеленной свежими белыми простынями. Гарри безропотно забрался в постель и заснул, едва коснувшись головой подушки.
Поппи помедлила, глядя на небритого мужчину в своей постели. Даже в таком неухоженном состоянии от его красоты падшего ангела захватывало дух. Его ресницы подрагивали от сновидений. Сложный, незаурядный, одержимый человек. Но неспособный на любовь… Отнюдь. Ему просто нужно показать, как это делается.
И точно так же, как неделю назад, Поппи подумала: «Это мужчина, за которого я вышла замуж».
Не считая того, что эта мысль вызвала у нее в душе вспышку радости.
Глава 22
Гарри не представлял, что сон может быть таким глубоким и целительным. Казалось, он никогда раньше не спал по-настоящему, а только притворялся. Проснувшись, он почувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся, как никогда в жизни.
Приоткрыв глаза, он увидел, что уже утро и сквозь щели в задернутых шторах в комнату льется солнце. Против обыкновения, он не испытывал желания вскочить с постели. Перекатившись на бок, он лениво потянулся. Его рука нащупала пустое пространство.
