Освещаемые красным светом, его пятеро бойцов сидели в кормовой части отсека на неудобных металлических скамейках. Выглядели они так, словно их изготовил слепой сварщик, а потом как попало приварил к фюзеляжу.
– Так какова обстановка, лейтенант? – в сотый раз спросил Янси Грей. – Что нас ждет?
Арктур вздохнул. Неугомонный малец с Тарсониса имел привычку не отставать до тех пор, пока не получит всех ответов. Также Янси хранил чудную и наивную веру в то, что командование обязано держать его в курсе событий. Он служил совсем недолго, поэтому не понимал, что солдаты на линии фронта подобны грибам: сидят в дерьме и пребывают во мраке неведения.
– О, господи, Янси, сколько раз ты еще спросишь? – воинственно рявкнула де Санто. – Как только лейтенант узнает, что там происходит, он все расскажет! Верно, лейтенант?
Даймонд де Санто (или Ди, как звали ее сослуживцы) выросла на Тирадоре-IX. Эта смуглая девушка была дочерью подневольных рабочих, вкалывающих на одном из бессчетных курортов и курортных городков, которые сделали планету столь привлекательной для отпрысков Старых Семей. Армии мужчин и женщин, задолжавшие деньги какой-либо из кредитных организаций Конфедерации, трудились здесь, не покладая рук, погашая долги и удовлетворяя нужды гостей, чтобы тем не пришлось лишний раз и пальцем пошевелить.
Нужно ли говорить, что Даймонд де Санто не особо наслаждалась такой жизнью. Поэтому в свой восемнадцатый день рождения она без промедления записалась в армию в первом попавшемся пункте вербовки. За шесть месяцев Арктур неплохо узнал ее. Он видел в ней стержень хорошего солдата, но Даймонд, будучи человеком озлобленным, всегда оставалась грубой и упрямой.
Она очень нравилась Арктуру.
И благодаря некому странному обратному притяжению, де Санто признала в нем родственную душу. Она тоже выражала привязанность к Арктуру, которая напоминала молодому лейтенанту связь между его отцом и Эктоном Фелдом.
– Эй, я просто спрашиваю, – сказал Янси. – Нет ничего дурного в желании знать что происходит, не так ли? В конце концов, я уже грезил об отпуске, а тут бах – и это назначение.
– Мы все грезили об отпуске, – язвительно сказала де Санто, нисколько не скрывая раздражения от столь гениального решения командования.
Она была не единственной, кого раздражала ситуация с отложенным отпуском. Арктур планировал съездить на Корхал, чтобы повидать мать и Малютку Дот. Он не виделся с ними с тех пор, как поступил на службу, хотя и много раз писал по Конфедсети.
Мать волей-неволей отвечала ему, хотя в ее словах уже не было той открытости и теплоты, как в письмах, что она писала Арктуру в академию. Ее ответы содержали известия о сестре и Корхале (и его проблемах), но практически отсутствовали упоминания об отце, не считая того, что он остается в добром здравии.
Дороти не ответила Арктуру ни на одно из писем. Вероятнее всего, она до сих пор мучительно переживала его внезапный отъезд. Арктур надеялся, что, когда эта командировка завершится, у него будет шанс навести порядок в отношениях с семьей. Потому что последние полтора года заставили его понять, как сильно он по ним скучает.
Даже по отцу, к собственному великому удивлению.
Немалую часть писем, конечно, составляла переписка Арктура с Юлианой. Девушка до сих пор не потеряла к нему интерес, несмотря на разделяющие их световые годы.
Они как раз договорились встретиться на Тирадоре-IX, прежде чем Арктур отправится на Корхал. И когда отпуск в конце концов не состоялся, Арктур поневоле признал, что с нетерпением ждал встречи с золотоволосой дочерью посла.
Мысли Арктура прервал Янси. Парень повернулся к нему лицом, закрытым забралом шлема, и сказал:
– Бьюсь об заклад, лейтенант уже знает, куда мы попадем. Точно. Сто кредов ставлю, что он знает.
– Черт, я бы поспорил с тобой, если бы был уверен, что у тебя есть эта чертова сотня, – грубо сказал Чак Хорнер, но его широкая улыбка жителя пограничных миров лишила реплику всяческих оттенков злобы. Отец Арктура пренебрежительно назвал бы Хорнера «старым добрым парнем». Широкоплечий и неотесанный Чак был родом с отдаленных колоний Конфедерации, где наличие электричества люди считали за удачу.
Именно таким Чарльз «Чак» Хорнер казался на первый взгляд. Арктур был удивлен, когда обнаружил, что за простодушной внешностью рубахи-парня скрываются тонкая смекалка и острый ум.
– Только ты не наберешь и пары фишек, – продолжил Чак. – По крайней мере, после того, как Чун Люн и я оставили тебя без штанов за прошлым покером.
– Вам просто повезло, – фыркнул Янси.
– Повезло? – протянул Чак. – Мой папаша, как и его папаша до него, играли в армейский покер, когда тебя еще в проекте не было, сынок. Он научил меня всему, что я знаю.
– Да ну? – возразил Янси. – Хочешь сегодня еще попытать счастья?
– И на что же ты собираешься играть? – вступил в разговор упомянутый Чун Люн. – Твои деньги уже у меня, как и недельный паек шоколада. У тебя больше нет ничего, что Большой Пес захотел бы у тебя отнять.
– Я буду целый месяц чистить Маюми, – предложил Янси.
– А этот парень азартен, – сказала де Санто со смехом.
– Ни за что, – сказал Чун Люн и, положив винтовку на колени, погладил ее блестящий смазанный ствол. Маюми. Такое имя Чун Люн дал своему оружию, своей красе и гордости. Он всегда держал Маюми чистой и смазанной. В то время как пушки остальных были битыми и исцарапанными, винтовка Люна выглядела так, словно только что сошла с конвейера. – Никто кроме меня не прикасается к моей любимице, – сказал он.
– Ага, девушки на Прайдуотере тоже так поначалу говорят, – съязвила де Санто.
Люн показал ей средний палец.
– Нарываешься, детка? – сказал он. – Хочешь узнать, почему меня называют Большим Псом?
Арктур слушал шуточки ребят и чувствовал скрывающийся за ними страх. Никогда прежде командование Тридцать третьей дивизии не считало нужным использовать их в опасных точках, но теперь эти солдаты, не прекращая валять дурака, начинают понимать, что это назначение будет совсем другим.
Только один член отделения не вступал в дружескую перепалку. Арктур думал, что если где-то на небесах существует бог, то у него странное чувство юмора.
Тоби Меркурио, выпускник Стирлингской академии, сидел напротив Арктура, опустив голову и плечи. Арктур потратил полгода, пытаясь натаскать Меркурио до уровня остальных бойцов отделения, но лишь понял за это время, что жизнь солдата не для бывшего сокурсника.
Хотя родители Меркурио были достаточно богаты, чтобы отправить его в дорогое учебное заведение, парень оказался не очень подходящим материалом для Стирлингской академии. Его учеба проходила со скрипом, и только успехи на пэдбольном поле позволили ему ее окончить.
Однако этих успехов не хватило для профессионального спорта – и во взрослую жизнь Тоби выплыл без спасательного круга какой-либо специальности. Череда бессмысленных бумажных работ на одном из заводов родного отца (с которыми он патологически не справлялся) закончилась внезапно: днем он напился, а на следующее утро проснулся с ужасным похмельем и стопкой подписанных бумаг на зачисление в армию.
