Состояние матери улучшилось, но за каждым улучшением следовало возвращение невидимой болезни, что поглощала Юлиану. Новейшие технологии замедлили развитие рака, но не могли его остановить, и доктора без обиняков предупреждали Валериана, что матери осталось жить самое большее шесть месяцев. Однако они говорили это годами, а Юлиана раз за разом изумляла всех своей волей к жизни, упорной стойкостью и мужеством.
Время, не занятое заботами о матери, Валериан проводил за оттачиванием своих уже внушающих уважение навыков владения клинком и другим оружием под строгим присмотром мастера Миямото. Старый наставник прибыл на Умоджу вместе с Валерианом и теперь с гордостью называл юношу лучшим учеником, какого он когда-либо обучал.
Валериан буквально проглатывал все медиакниги, какие мог достать, изучая известные материалы о протоссах и зергах. Он обшаривал информационные сети в поисках любых упоминаний о новых артефактах пришельцев, но после войны кроме престолонаследника археология никого не интересовала.
* * *
Тем вечером Валериан прогуливался с матерью в саду у особняка дедушки, следуя вдоль реки, что блестела в закате, как расплавленная медь.
Мать попросила проводить ее к реке, и они отправились, как только прислуга убрала ужин. В последние дни Юлиана ела немного, однако аппетит Валериана был, как всегда, зверским.
Юноша носил облегающий костюм угольно-серого цвета, высокие сапоги из блестящей черной кожи, двубортный жакет (в котором выглядел как настоящий солдат) и алый плащ. Волосы его свободно ниспадали на плечи золотым каскадом, совсем как у матери в молодости.
Теперь, когда не было причин скрывать свою родословную, и имелись все основания демонстрировать ее, Валериан с гордостью носил на груди бронзовый медальон семьи Менгск с изображением головы волка.
Его мама сидела в инвалидном автокресле, управляя им при помощи закрепленного за правым ухом устройства, считывающего альфа-ритмы. Возвращение на Умоджу сказалось на состоянии Юлианы благотворней, чем все годы приема лекарств и болезненной химиотерапии. Внутримышечные наностимуляторы препятствовали атрофии мышц, и Валериан радовался тому, что жизненная энергия понемногу возвращается к матери. Он знал, что долго она не протянет, но юноше нравилось, что мать снова улыбается и находится дома.
Воздух был прозрачным и свежим, коричневое небо теплых медовых тонов тянулось вдоль всего горизонта – день приближался к концу. В воздухе стоял сильный аромат трав и цветов. Валериан глубоко вдохнул, мгновенно вернувшись назад в детство. В безмятежное время, когда он был наивен, и считал, что вся галактика лежит у его ног.
– Хорошо жить дома, правда? – произнесла Юлиана. Ее голос по-прежнему был слабым, но все-таки сильнее, чем многие годы прежде. – Я имею в виду, вернуться назад, на Умоджу.
Валериан кивнул:
– Да. Хотя мне все еще трудно думать о чем-то, как о доме.
– Я знаю, дорогой, – сказала мать. – И сожалею… что ты рос в таких условиях, мотаясь туда-сюда.
– Это не твоя вина. В конце концов, разве у нас был выбор?
– Я знаю, но хочу, чтобы ты понял: мне жаль, что я не смогла дать тебе нормальное детство.
– Нормальное детство? – переспросил Валериан. – Что это такое? Оно вообще существует?
– Конечно, существует. У меня было совершенно нормальное детство, которое прошло здесь.
– Я догадываюсь, – наконец произнес Валериан, когда они по дуге миновали тополиную рощицу, и перед ними открылся вид на реку. – Я с теплотой вспоминаю это место… Но в моей жизни случилось столько всякого, что я больше не воспринимаю его как свой дом.
– Это грустно. – Юлиана указала на неровную впадину, ломающую гладкую береговую линию реки. – Ты помнишь ту маленькую бухточку?
Вода заполнила бухту целиком, закручиваясь течением в миниатюрные водовороты, но Валериан не забыл, как стоял здесь по колено в грязи, с маленьким совком и лотком раскопанных «сокровищ».
– Да, – сказал он с улыбкой. – Помню. Я раскапывал там «окаменелости пришельцев».
– Я так гордилась тобой, – сказала Юлиана. – И сейчас горжусь, Валериан. Ты вырос в замечательного красивого мальчика. Мое сердце щемит каждый раз, когда я смотрю на тебя.
– Мама, не продолжай! – воскликнул Валериан, смущенный и в то же время наслаждающийся похвалой.
– Я серьезно, – сказала она, на сей раз более настойчиво. – У меня не так много времени в запасе, и есть вещи, о которых я должна сказать тебе, мой дорогой мальчик. Мне хотелось бы, чтоб ты вспомнил что-нибудь хорошее из детства, прежде чем я выскажусь.
– О чем ты? – немедленно напрягшись, задал вопрос Валериан, уловив в словах матери скрытый подтекст.
– Тебя вынудили быстро повзрослеть, и я знаю, как тяжело тебе это далось. Но скоро тебе предстоит повзрослеть еще немного. Ведь меня уже не будет рядом…
– Мама, замолчи, – сказал Валериан, опускаясь перед ней на колени и беря за руку. – Эти доктора сами не понимают, о чем болтают. Ни один из их прогнозов относительно твоего состояния не оправдался. Ты посрамила их всех. Я тебе точно говорю, ты еще переживешь каждого из них.
– Ты такой милый, – произнесла Юлиана, проводя рукой по его лицу, – но мы оба знаем, что конец близок, несмотря на все мои старания избежать его.
– Пожалуйста, – голос Валериана задрожал, – не говори так.
– Но я должна. Мне очень жаль, – сказала Юлиана, и слезы заблестели в уголках ее глаз.
– Почему?! – вскричал Валериан.
– Потому что скоро прилетит твой отец, а у меня нет прежних сил, чтобы противостоять ему, как раньше. – Горечь, с какой Юлиана произнесла эту фразу, казалось, придала ей сил продолжать. – Твой отец – опасный человек, и опасен он не только для врагов. Он использует людей, Валериан. Берет от них все, что ему нужно, а когда кто-то становится бесполезным, просто выбрасывает его. Я впустую растратила свою жизнь, веря в него, и мое сердце не выдержит, если ты вдруг решишь стать таким же человеком, как он. Ради твоего отца я отказалась от собственных мечтаний. Верила, что нужна ему, что он вернется ко мне, когда придет время, но он этого не сделал.
– Мама, зачем ты говоришь такие вещи? Я не хочу это слушать.
– Нет. – Юлиана сжала руку сына изо всех сил. – Нет, ты должен. Ты должен быть достаточно сильным, чтобы сопротивляться влиянию отца. Можешь восхищаться им, пожалуйста – у него много замечательных качеств, но заклинаю тебя, не старайся быть похожим на него, независимо от того, что с тобой случится. Будь самим собой во всем и не позволяй ему манипулировать тобой, словно одной из его шахматных фигур.
Валериан чувствовал исходящую от матери силу воли, словно она с каждым словом направляла последние частицы своей энергии, дабы донести до него смысл сказанного. Юноша мог понять причину ее горечи из-за поведения отца, но смогла ли она по достоинству оценить всю грандиозность замыслов, которые Арктур претворял в жизнь, и необходимость чем-то жертвовать, чтобы осуществить их?
