— Тебя что-то не устраивает во мне? Или это потому, что я варрийская аристократка и по праву рождения отношусь к тем, кого ты так ненавидишь?
Широкие плечи напряглись и окаменели.
— Нет, дело не в этом. Уж точно не в ненависти.
— А в чем? Ты ведь сам говорил, что не любишь нас.
— Я не очень жалую ваших высокородных, это верно, — Айтон по-прежнему не оборачивался. С темных, влажных после мытья волос упала капля и побежала вниз, прокладывая влажную дорожку по рельефной спине — между лопаток к прикрытым широким полотенцем бедрам. Я, как зачарованная, не могла отвести от нее взгляда. — Но у меня нет к ним ненависти. Ко всем, так уж точно.
Да, только к моему отцу. Интересно, это чувство распространяется на всех, кто носит фамилию ли Норд?
— Варрийская знать надменна, тщеславна, спесива и презирает все, что связано с магией. Шарахается от одаренных, как юный адепт Каари от воплощенного Сахтара. С простыми варрийцами намного легче общаться, и они давно приняли нас.
Если бы Айтон спросил меня, я бы сказала, что маги своим обращением с аристократами сами дали нам повод для неприязни. А что касается высокомерия, то в этом высшие легко превзойдут всех, даже герцогов. Но меня, разумеется, никто не спросил, и я промолчала.
— Ваши женщины такие же — заносчивые и чванливые. Терпеть в своей постели капризную, чопорно-набожную особу, постоянно взывающую к Каари, небольшое удовольствие — он язвительно хмыкнул. — Это я и имел в виду, когда в нашу первую встречу говорил, что не терплю аристократов. Но ты... С тобой все иначе, лисенок. Давно уже иначе... Когда ты рядом, я забываю обо всем, и мне уже почти все равно, в какой семье, стране и с каким уровнем дара ты родилась.
Почти идеальна… Почти все равно… Слишком много «почти» встало между нами.
— Тогда… Что означают твои слова?
— Ты действительно хочешь это знать?
Хочу ли? В прошлый раз, когда я настаивала на ответе, услышала много неприятного. Задумалась, но потом решительно кивнула, хоть высший и не мог видеть моего движения.
— Да.
— Идеальная альтэ для высшего это его пара… Магическая пара. Обрести свою вторую половину — большая удача и редкость. Можно прожить жизнь и не встретиться с ней никогда.
— Магическая пара, — повторила зачарованно.
— Женщина, чей свет созвучен твоей тьме, чьи эмоции растворяются в твоих, а сердце бьется с твоим в такт. Только она способна подарить высшему ощущение цельности, завершенности. То, что я чувствую рядом с тобой, Лис… Это так остро и ярко, так не похоже на отношения с другими временными спутницами, что иногда я забываюсь и хочется верить... Но ты полностью пуста, в тебе нет даже слабой искры дара. Ты не можешь быть парой высшему. Поэтому я и сказал тогда — «почти».
В сердце словно застряла тупая ледяная игла. Отмахнулась от нее, продолжая задавать вопросы — надо пользоваться моментом, пока Айтон готов отвечать.
— А если высший так и не встретит свою пару? Что тогда?
— Чаще всего так и происходит, — передергивает плечами Айтон. — Когда приходит пора продолжить род, мы выбираем спутницу среди магически одаренных девушек. Если повезет — из равной по статусу семьи, но это не принципиально. Главное, чтобы ее магия хоть немного резонировала с магией высшего. Этого достаточно, чтобы зачать от него ребенка.
— И вы заключаете с магинями такие же договоры, как с другими альтэ?
— Нет, — Айтон помедлил, но все же закончил: — Мы берем их в жены.
Игла больше не обжигала холодом — она неожиданно раскалилась и впилась глубже, больно раня сжавшееся сердце.
Глава 11
Последний разговор только добавил новых вопросов, но я не торопилась искать на них ответы.
Чем больше я узнавала, тем яснее понимала, какая неодолимая пропасть разделяет нас с Айтоном. Он лагорец, я варрийка. Он маг, я не просто аристократка — дочь того самого герцога ли Норда, кто, по мнению нынешних хозяев страны, виновен в гибели ребенка их крови. Он высший, который рано или поздно должен жениться на магине, чтобы обзавестись наследником. Я обыкновенный человек, полностью лишенный дара, и сомнений в этом быть не может.
Я, конечно, не очень доверяю Хвичу — он тот еще пройдоха и любитель туманных намеков и недомолвок, но жрецы Каари никогда не ошибаются, тем более служители главного столичного храма. Всем известно, что Пресветлая наделила их даром мгновенно узнавать отмеченных Сахтаром, даже если магические способности несчастных спят и внешне себя не проявляют.
Главное, я получила подтверждение тому, в чем и до этого, в общем-то, не сомневалась: у нас с этим мужчиной нет общего будущего. Так зачем бередить раны? Мне Айтона обвинить не в чем. Пока он соблюдал все пункты договора, выполнил все, что обещал, даже больше, и сразу четко дал понять, что нас связывают лишь временные отношения.
Правда, сначала я все же попробовала внутренне отдалиться, закрыться, насколько это возможно. Но очень быстро сдалась. Как противиться собственным эмоциям? Как противостоять теплым улыбкам, сладким поцелуям, нежности, страсти и тому вихрю ощущений, что обрушивался на меня, стоило лишь перешагнуть порог особняка? Айтон действительно с нетерпением ждал каждой встречи, и его пылкие чувства только подогревали мои собственные, раздувая их, как ураганный ветер пламя гигантского пожара.
Да и зачем сопротивляться? Рано или поздно мужчина покинет Кайнас, действие соглашения закончится, и мы, скорее всего, никогда больше не увидимся. Не стоит отравлять мучительной жгучей горечью те дни, что суждено провести вместе.
Я и маму не спешила расспрашивать. Что она мне скажет, чем поможет? Повторит, что высший никогда не свяжет судьбу с той, что обделена магией? Так я уже знаю об этом. Еще раз предостережет, чтобы не влюблялась? Боюсь, совет уже запоздал. Это самое главное, остальное не так интересно.
Поэтому я перестала задавать вопросы и добиваться объяснений, но ответы находили меня сами.
Однажды я проснулась от тягостного, неприятного ощущения и, еще не открывая глаз, поняла, что высшего рядом нет. Вторая половина кровати, действительно, оказалась пуста.
За окном царила кромешная темнота, ни единого проблеска, лишь черные силуэты деревьев. Тот самый час перед рассветом, когда ночи особенно глухие и непроглядные. Полежала, уставясь в потолок, поднялась, сходила в ванную, постояла у окна, покружила по комнате, потом закуталась в теплый пушистый халат — с недавнего времени у меня появилась в особняке своя гардеробная — и решительно вышла из комнаты.
Громкие голоса, доносившиеся из гостиной, я различила еще издали. Мягкий ковер заглушал осторожные шаги, да и близко подходить я не стала. Разумеется, приличнее было развернуться и немедленно уйти, хорошо воспитанной девушке не к лицу подслушивать. Но искушение перевесило все затверженные с детства правила, и я застыла на нижней ступени лестницы, судорожно вцепившись в перила.
