Тэйн продолжал молча сверлить меня тяжелым взглядом, и с языка невольно сорвалось:
— И не смотрите на меня так.
Это стало моей ошибкой.
Неуловимо быстрым движением высший перетек ближе, оттеснил меня к стене дома и мрачной тенью навис сверху.
— А как я смотрю? — лед в его глазах исчез, сменившись расплавленным золотом. — Как? Вы видите мое лицо? Какого цвета у меня глаза? Отвечайте!
Какого цвета? Желтого. Таких пронзительных янтарных глаз с яркими золотистыми искрами у людей не встретишь — только у хищников. Голодных, свирепых, опасных.
Образ огромного зверя, нетерпеливо постукивающего по земле хвостом и внимательно следящего за беззащитной жертвой, молнией мелькнул в голове, но я ничего не сказала. Вообще не издала ни звука. Только поморщилась и отвернулась, когда высший наклонился слишком низко.
— Ну, что же вы молчите, Элис? — в тоне мужчины прорезались какие-то рычащие нотки.
Странная настойчивость Тэйна беспокоила, пугала. В ней угадывалось с трудом сдерживаемое нетерпение и какая-то странная личная заинтересованность.
— Не понимаю, о чем вы… — выдавила, стараясь смотреть куда угодно, только не ему в лицо.
— Врете, — победно выдохнул собеседник, и я с опозданием вспомнила, что высшие легко считывают яркие эмоции, а я сейчас слишком волнуюсь, и все мои чувства доступны, как открытая книга. — Тьма позволила меня разглядеть, да? Я так и знал.
Меня насторожило неприкрытое торжество в его голосе, но еще больше не понравилось многозначительное «тьма позволила». Мне вообще не нравилось все, связанное с их загадочной тьмой.
— Когда это случилось? — продолжал терзать меня вопросами Тэйн. — В первую встречу? Позже?
Каари, как же поступить? Ложь он сразу распознает, а правду говорить нельзя. Я отчетливо это ощущала — нельзя, и все.
— Закройся… — недовольно буркнули в голове голосом Хвича. Так отчетливо, что я невольно начала озираться в поисках горгула. Но на улице по-прежнему никого кроме нас с Тэйном не было. — Он не твой... Сумеешь...
— Как?!
Не знаю, можно ли беззвучно кричать, но, кажется, именно это я только что проделала.
— Поможем... — сжалился мой спаситель.
Перед мысленным взором мелькнуло изумрудное перепончатое крыло, замерло, отгораживая меня от высшего, потом истончилось и исчезло. Но в голове сразу прояснилось, а на душе стало легко и свободно.
— Я не вижу вашего лица, лорд Тэйн, — произнесла уверенно и твердо. — Никогда не видела. Что касается моих слов, то, боюсь, вы их неправильно поняли. Я неожиданно ощутила давление в висках, тяжесть, боль, а вот и подумала, что это из-за вас. У нас в Варрии верят, что маги, если пожелают, способны убивать взглядом.
Глупое объяснение, но другого у меня не нашлось. Пусть считает, что виной всему наши местные предрассудки.
Тэйн скривился, как от зубной боли, но во вранье в этот раз не уличил. Лишь бросил с досадой:
— Успокойтесь. Нхоран защитит от любого негативного воздействия.
А потом добавил глухо и устало, резко перейдя на «ты»:
— Еще в первую встречу, там, на площади, я почувствовал, что мы как-то связаны. Стоило только приблизиться, и меня потянуло к тебе так, словно мы давно уже соединили наши эмоции. Представляешь, каково было узнать, что Айтон опередил меня?
О, Пресветлая!
— Но теперь я его альтэ и...
— И ничего не изменилось, — Ройстан снова попытался поймать мой взгляд, но в этот раз я держалась настороже и сделала вид, что смотрю поверх его плеча. — Моя тьма по-прежнему готова принять тебя, Элис, ее совершенно не смущает то, что ты уже… познала мужчину. Это безмерно удивляет и тревожит меня самого, но я ничего не могу поделать.
Тэйн замолчал, сделал несколько шагов назад, освобождая мне проход.
— Вам, действительно, стоит поспешить, госпожа Бэар, пока сюда не явился Айт. Идемте. И... Подумайте все-таки над тем, о чем я вас недавно попросил.
Оставшийся путь мы проделали в полной тишине. Высший помог мне сесть в экипаж, поклонился, бесшумно скользнул в сторону и растаял в сумраке подступающей ночи.
— Р-р-р, — понеслось ему вслед из глубины кареты.
— Поздно рычать, все уже закончилось, — проворчала, устраиваясь напротив горгула. — Нужно было защищать меня на улице, когда я от страха у той стены умирала.
— Помог... — обиженно нахохлился фамильяр. — Закрыл…
— Закрыл, — согласилась я, и, протянув руку, погладила каменную голову. — Спасибо тебе, Хвич. Но все-таки жаль, что сам не пришел.
— Нельзя, — досадливо фыркнул монстр. — Алхор… Не вредил. Разговаривал. Опасности нет. Нельзя...
— Ты имеешь право защищать меня от высших только если есть прямая угроза? — «перевела» на нормальный язык слова Хвича.
— Да... Запрет... Угроза — приду... Мишь придет... Тэйн тебя не заберет, не бойся.
— А что, собирался? — замерла я.
Этого еще не хватало.
В горле горгула заклокотало. Я даже не сразу сообразила, что это он так смеется.
— Он думает, ты — его, — закончив веселиться, выдал фамильяр. — А ты — наша.
Я подавилась вздохом и закашлялась. Час от часу не легче. Ладно, сказал бы, что я — Айтона, еще куда ни шло, а оказаться собственностью монстров совсем не хотелось. Хотя, как я могу принадлежать Айту? У него есть Верена.
На душе стало совсем тоскливо. Я закуталась в плащ, обвила шею пересевшего ко мне Хвича и откинулась на спинку сиденья, стараясь не думать о предстоящей встрече с высшим.
Как мне вести себя с ним? Наслаждаться счастьем в его руках и знать, что уже завтра он так же нежно будет обнимать свою невесту? И скажет ли Айтон о ее приезде? Сочтет ли нужным хотя бы упомянуть об этом?
***
— Что случилось, лисенок? — Айтон потянулся к моему лицу, отводя в сторону прядь волос. — У тебя неприятности?
— Нет, — уткнулась носом в его плечо, чтобы избежать внимательного взгляда, но высший не позволил мне улизнуть от ответа.
— Снова пытаешься спрятаться? Не выйдет. — Меня мягко, но настойчиво вернули в прежнее положение. — Ли-ис? Ты же знаешь, я могу решить любые проблемы.
Любые... Усмехнулась про себя.
— Все в порядке, правда. — Надеюсь он поверит моему безмятежному голосу и простодушно-честному взгляду. — Почему ты...
— Чувствую. Твое смятение… Грусть… Тревогу с привкусом отчаяния… Что тебя беспокоит, найтири?
Не стоило надеяться, что мне удастся закрыться от мага. Хотя я честно пыталась.
Когда мы встретились, и Айтон нетерпеливо сжал меня в объятиях, а потом принялся целовать так жарко и голодно, что у меня закружилась голова и подкосились ноги. Когда он подробно расспрашивал о том, как себя чувствую, а я снова и снова повторяла, что все не просто хорошо — замечательно. Когда нес наверх, продолжая целовать и шептать, как успел за эти два дня соскучится. Когда до краев наполнил мое тело и душу страстью, беря раз за разом — то бережно, искушающе медленно, то яростно, жадно, пылко.
