Большой ржавый фургон «Додж» с грохотом проехал по дорожке и припарковался на гравии напротив офиса, с лодкой на прицепе. Двери открылись, и вылезли двое пожилых мужчин в джинсах с подтяжками и фланелевых рубашках.
– Здорово, Саттон! – крикнул один из них Блейку, махнув рукой. Второй молча приподнял кепку.
– Я… Должна тебя отпустить, – сказала Мэг, наблюдая за ними.
– Да. Поговорим позже.
С этими словами он отвернулся и направился к клиентам. Широкими, пружинистыми шагами. Расправив плечи. Упрямый бык, прямо как отец. Наблюдая за ним, Мэг почувствовала себя разорванной. Ее мир только что изменился, и она больше не понимала, где его центр.
* * *
– Привет, Саттон, есть сегодня приманка для крабов?
Блейк подошел к клиентам, которым было почти по семьдесят лет.
– Гарри, Фрэнк, рано вы сегодня. – Он открыл для них дверь магазина. Звякнул колокольчик, они вошли внутрь, за ними Блейк. Он достал из холодильника рыбьи головы.
– Сколько вам?
– Давай этот пакет.
Из-за плеча Фрэнка, достающего из бумажника купюры, Блейк наблюдал за Мэг, как ветер развевает ее длинные рыжие волосы, пока она идет к фургону. Ему вспомнился тот роковой день, когда шериф Ковакс допрашивал его с ужасом в глазах.
Гарри проследил за взглядом Блейка. Вздохнул.
– Похоже на… Это что…
– Да, Мэг Броган. – Блейк взял у Фрэнка деньги.
– Зачем она вернулась?
– Похоже, хочет расправиться с призраками прошлого. – Блейк мягко усмехнулся. – Собирается писать книгу об убийстве Шерри Броган.
Мужчины замерли, переглянулись.
– Книгу? Какого черта? – спросил Гарри.
– Думаю, хочет извлечь выгоду из личной трагедии, – пробормотал Фрэнк, забирая пакет с рыбьими головами, чьи мертвые глаза смотрели из-за пластика. – Я видел ее по телику. Она теперь большая шишка. Тара и Джек в могилах бы перевернулись, если бы узнали, что она собирается вытаскивать наружу все это старье. Шелтер-Бэй это тоже не пойдет на пользу – по всем книжным магазинам страны мы прославимся как место жестокого убийства.
Блейк хотел защитить Меган, но смолчал.
Фрэнк направился в сторону двери. Гарри замешкался.
– И как она собирается это делать? Поговорить со всеми, кто еще здесь, вытягивая багаж воспоминаний из старых шкафов?
– Что-то вроде того.
– Кое-кому это точно придется не по душе. Шериф Ковакс. Это дело совершенно извело его и его жену. Изменило весь чертов город. Он так и не стал прежним. Словно закончилась эпоха.
– А теперь шерифом работает его сын, – добавил Фрэнк, открывая дверь. – Неудачное она выбрала время.
Блейк проводил гостей до выхода. Выдал им садки для крабов, понаблюдал, как они загружают лодку. Постоянные клиенты его отца. Друзья старого шерифа.
Мэг выбиралась с парковки. Ее фургон выехал на дорогу и повернул налево, к прибрежной дороге. Вина, боль, приступ гнева переполняли Блейка. Если бы он не был так двинут на Мэг все эти годы, возможно, его брак сложился бы удачнее. И отношения с сыном были бы лучше. И теперь, когда он наконец встал на ноги, занялся причалом, устроил здесь свою жизнь с Ноем, появилась она. Как назло. Потому что его тело по-прежнему реагировало на нее, как пресыщенное гормонами тело подростка. Или это были просто рефлексы, мышечная память, сработавшие раньше разума? Он направился к офису, обещая себе, что поведет себя разумнее, когда они встретятся в следующий раз. Если следующий раз, конечно, случится.
Он мог провести этот разговор куда лучше, это уж точно. Повел себя как задница. Хотя и сам понимал, что это самозащита. Потому что он не должен был ее хотеть. Она была помолвлена и носила в качестве подтверждения кольцо с неприлично большим бриллиантом.
И в одном она ошибалась. Еще оставались секреты.
* * *
– Она в мельчайших деталях помнит то, что произошло десятки лет назад, но путается в настоящем. – Директор пансионата для престарелых подняла взгляд с папки, лежащей у нее на столе, и посмотрела на Мэг через маленькие очки, будто разглядывала нечто неприятное. И Мэг ее понимала. Здесь все считали, что она бросила свою тетю.
– Когда ее кратковременная память дает сбой, она может вести себя агрессивно. Иногда Ирен кажется, что все вокруг пытаются ее обмануть или что планируется какой-то сговор.
Мэг прочистила горло, в свои тридцать шесть лет почувствовав себя ребенком в кабинете школьного директора.
– Я… Не ожидала, что все так серьезно.
– Ее слабоумие движется к так называемой четвертой стадии – средние повреждения. Пока что она обслуживает себя сама. И хотя она нормально общается с людьми, ходит на мероприятия, она достигла стадии, когда ей требуется сопровождение вне стен пансионата. Когда она дойдет до четвертой стадии, что может случиться довольно скоро, ее дезориентация во времени и пространстве усилится, и именно в этот момент наши близкие начинают легко теряться, а кратковременная память серьезно страдает. Для нее станет сложно запоминать все новое, в том числе и людей, которых она недавно встретила.
– Почему мне никто не сообщил о ее проблемах?
Директриса – симпатичная, с мягкими седыми волосами, уложенными в гладкий пучок, посмотрела на Мэг взглядом судьи, созерцающего грязного преступника.
– Ирен просила нас как можно дольше не сообщать родственникам, чтобы не беспокоить вас и не заставлять приезжать раньше времени. Но вы приехали как раз вовремя – надо принимать решения.
– Значит, я могу с ней куда-нибудь сходить?
– Если ее выпишет ответственное лицо, она может уехать. – Директриса встала натянуто улыбнулась. – Пойдемте, я проведу вас.
Мэг последовала за женщиной, цокающей каблуками по излишне теплому коридору. Пахло антисептиком, беконом, яйцами и кофе: как раз подавали завтрак. Так вот куда все привело? В это место? Ирен забросила собственную жизнь, чтобы позаботиться о дочери брата. И вот где Мэг оставила свою тетю. Вот как ее отблагодарила. Про себя она поклялась это исправить. Она должна загладить вину. Найти способ, пока у Ирен еще есть время.
Слова Джонаха преследовали ее в коридорах пансионата.
Ты даже не ездила навестить Ирен с тех пор, как она переехала в тот дом. Не возвращалась туда восемнадцать лет. Ты не можешь пустить здесь корни, но вернуться туда тоже не можешь. Видишь? Ты еще не закрыла этот вопрос. Дело не в работе. Дело в твоих проблемах с доверием, ты не можешь подпускать к себе людей. Ты хочешь установить связь, но при этом отталкиваешь людей…
Капля пота медленно стекла в декольте. Директриса постучала в 117-ю комнату, открыла дверь, впустила Мэг.
– Если вам надо поговорить…
Мэг кивнула, не сводя взгляда с хрупкой, сутулой женщины возле окна, теребящей рукав.
