Она открыла интернет-браузер и попыталась посмотреть историю. Но кеш был очищен.
Почему? Что ему приходилось скрывать? Руки Лори-Бэт замерли над клавиатурой – она услышала снаружи машину. Хлопнула дверца. Напуганная, Лори-Бэт не могла быстро двигаться в своем кресле, поэтому замерла в темноте, словно мышка, окруженная мягким сиянием монитора. Открылась и закрылась задняя дверь. Лори-Бэт запаниковала. В конце коридора, в комнате для гостей, скрипнула дверь. Наступила тишина. Только старинные часы тикали на стене. Она ждала. Ничего.
Лори-Бэт облегченно вздохнула. Это просто Салли вернулась домой. Наверное, ездила на ночной кинопоказ в тот богемный клуб, о котором рассказывала. У Салли всегда были проблемы со сном.
Она собралась выключить компьютер, но вдруг замерла. Ее внимание привлекла иконка на рабочем столе.
* * *
– Мэг, это просто безумие. Твоя мама умерла от передозировки. Она приняла свои таблетки. Ты спала в соседней комнате. Там больше никого не было.
В машине становилось холодно, но Блейк хотел обсудить все с Мэг прежде, чем они встретятся с Джеффом, который остался дома с Ноем.
– Я не знаю. Просто не верю, что она себя убила. Особенно после того, что́ она написала в дневнике за вечер до смерти. Блейк, она не хотела меня бросать. Она переживала из-за меня.
У Мэг задрожал голос, и она умолкла, пытаясь совладать с эмоциями. Блейку до боли захотелось обнять ее и утешить. Он глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.
– По словам моей мамы, она пыталась защитить меня от всего этого. Она любила меня… А я об этом не знала. В ее самоубийстве просто нет никакого смысла.
– Мэг, это серьезно. Черт. – Он повернулся к ней. – Если, просто представим, Тай Мак не убивал Шерри – если кто-то действительно хотел сделать из него козла отпущения и использовал твоего папу, чтобы все закончить, на свободе все еще может разгуливать очень опасный преступник. И твой интерес к делу представляет для него угрозу. Если, допустим, твоя мама не убивала себя… Это серьезно. Ты можешь быть в большой опасности. – Он посмотрел ей в глаза. И твердо заявил: – Ты остаешься здесь. Пока мы все не выясним. Покажешь мне все документы, и я помогу тебе докопаться до истины.
– Сегодняшнее происшествие… Возможно, кто-то просто пытался меня напугать.
– А в следующий раз? Когда они увидят, что ты не поняла намека?
В крови Блейка стучал адреналин. Теперь он думал лишь об одном – как ее защитить, мучительно хотел обернуться вокруг нее кольцом и сделать все, чтобы она была в безопасности. Его Мэг. Как в старые добрые времена. Только теперь она принадлежала не ему, а кому-то еще.
– Ты позвонишь ему? – тихо спросил он. – Джонаху?
Она опустила взгляд, вращая на пальце массивное помолвочное кольцо. Повисло молчание. Он смотрел на ее руки, на кольцо. Хотелось сказать, что оно не идет ей. Слишком большое и блестящее. Если бы выбирал он, то выбрал бы что-нибудь совершенно другое. Более естественное. Маленький, но абсолютно совершенный бриллиант без единой трещинки. Иссиня-белый, возможно, из тех, что добывают на дальнем севере Канады. Чистый. Прочный. Такой, что не будет мешать работать руками.
В море прозвучал корабельный гудок. Мягкий свет маяка вращался, словно прожектор. Близился рассвет.
– Не могу, – наконец сказала она.
У него участился пульс. Но он ждал объяснений.
Она посмотрела ему в глаза.
– Джонах решил со мной расстаться.
Бах… Его мир пошатнулся.
– Что?
Она глубоко вздохнула.
– Поэтому я и вернулась в Шелтер-Бэй. Чтобы доказать, что могу написать историю Шерри, стереть собственные воспоминания и переписать их в новом контексте, с новым пониманием прошлого. Оставить все позади, подвести черту. «Конец». Чтобы двигаться дальше.
– Не понимаю.
– Это сложно.
– Попробуй объяснить.
Она сглотнула, внезапно стала очень маленькой, напуганной и юной, ему захотелось обнять ее, утешить. Когда он смотрел на нее, у него болела душа.
– Ты не поймешь.
– Черт подери, Мэг. Кто я, по-твоему, такой? Брутальный вояка, которому не понять высокоинтеллектуального, чувствительного бреда психиатра? У меня есть некоторое преимущество. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще.
Ну вот. Он это сказал. Бросил перчатку. Я знаю тебя лучше, чем этот самодовольный знаменитый психиатр… Ты была моей больше, чем когда-либо будешь его…
– У меня проблемы с привязанностью. Ко всему. Включая мою старую постоянную работу в «Таймс». Я просто… Больше не смогла выносить пребывание в четырех стенах и под крышей, всю эту рутину, и Джонах считал, дело в том, что у меня нечто вроде посттравматического стресса. Он хотел назначить дату свадьбы, а я… Просто не смогла, понимаешь? Поэтому он решил расстаться. И он прав. Теперь я понимаю, что он был прав. Мне нужно было вернуться домой. Чтобы разобраться в отношениях с Ирен, домом, Томми, Буллом и…
Она подняла взгляд, не договорив.
Тобой.
Ее глаза горели от эмоций. На бледной щеке блеснула слеза. У него внутри все сжалось.
– Я делаю это ради него, Блейк. Пишу книгу о Шерри, чтобы его вернуть. Но теперь это – нечто гораздо большее.
У Блейка встал ком в горле. Мэг сердито смахнула слезу.
– Просто я этого не ожидала. Думала, что знаю конец истории. Но оказывается, не знаю.
И снова – намек на подтекст.
Теперь я не знаю, что делать… Все изменилось…
– Мэг…
Он прикоснулся к ее руке, нащупал кольцо и тем самым словно пересек границу, точку невозврата, словно на клеточном уровне принял решение, что будет бороться с соперником. Что хочет увидеть, как она снимает это кольцо по собственному желанию.
– Я не могу позвонить ему, – прошептала она. – Пока не закончу.
– А ты хочешь? – мягко спросил он.
Она молчала. Вдалеке волны бились о риф.
– Не знаю.
Сердце Блейка радостно забилось. Это лазейка, и он ею воспользуется. Его рука словно сама по себе поднялась и осторожно прикоснулась к ее щеке. Разум твердил ему – нет, не делай этого, она дала обещание другому человеку, она сейчас уязвима, все может стать слишком сложно, это может испортить твои отношения с сыном, но был и другой, горячий шепот в голове – ее помолвка разорвана, она ему не звонит и не хочет, это твой шанс, шанс завоевать ее снова…
Она наклонилась к нему, прикрыв глаза, и его охватила горячая страсть, вышвырнув из головы все прочие мысли и направив кровь в сладкое пульсирующее безумие. Их губы встретились. Ее были прохладными, мягкими, решительными, и она открылась ему.
