Боже, только этого ей и не хватало.
Закрыв непослушными пальцами сумку, она решила, что, возможно, будет разумнее не выставлять Доджера напоказ, пока ей не предоставят свободную комнату.
— Почему вы здесь, милорд? — спросила она дрожащим голосом.
Лео небрежно пожал плечами:
— Проснувшись нынче утром после четырех с половиной часов сна, я подумал, что было бы недурно вскочить в карету и совершить захватывающее путешествие по живописным дорогам Хейзлмира, а заодно посетить… — Лео прервался, взглянув на вывеску над дверью, — трактир «Парящий орел». Какое любопытное название. — Губы Лео насмешливо кривились, смущая Кэтрин, но в глазах его читались нежность и забота. Протянув руку, Лео мягко взял девушку за подбородок. Она неохотно подняла голову. — У вас припухли глаза.
— Дорожная пыль, — пробормотала Кэтрин, обезоруженная нежным прикосновением Лео. Ее пронзило острое желание прижаться щекой к его ладони, словно она была кошкой, жаждущей ласки. Глаза ее наполнились слезами.
Нет, это немыслимо. Она ведет себя просто ужасно, недопустимо. Кэтрин почувствовала, что еще немного, и она окончательно потеряет голову.
— Что-то случилось с дилижансом? — спросил Лео.
— Да, а следующий будет лишь завтра утром. Мне нужно договориться насчет комнаты.
Испытующий взгляд лорда Рамзи не отрывался от лица Кэтрин.
— Вы могли бы вернуться в Гэмпшир вместе со мной.
Наверняка Лео и не подозревал, как страстно ей хотелось бы принять его предложение.
— Нет, я не могу. Я еду в Лондон. Мне нужно увидеться с братом.
— А после?
— Потом, возможно, я отправлюсь в путешествие.
— В путешествие?
— Да, в… поездку по Европе. Я думаю поселиться во Франции или в Италии.
— Одна? — не скрывая скепсиса, откликнулся Лео.
— Найму себе компаньонку.
— Вы не можете нанять компаньонку, вы сами компаньонка.
— Я уже уволилась, — коротко бросила Кэтрин.
В глазах Лео мелькнул грозный огонек. Хищный, опасный.
— У меня есть для вас новое предложение, — произнес он, и по спине Кэтрин пробежал холодок.
— Спасибо, нет.
— Но его вы еще не слышали.
— В этом нет нужды. — Кэтрин резко повернулась и направилась к дверям.
Подойдя к стойке трактирщика, она дождалась, пока подойдет хозяин — крепкий приземистый мужчина с блестящей лысой головой. Несмотря на отсутствие волос, на лице его красовались густая седая борода и пышные бакенбарды.
— Чем я могу вам помочь? — любезно поинтересовался он, переводя взгляд с Кэтрин на мужчину, стоявшего позади нее.
Лео заговорил прежде, чем Кэтрин успела открыть рот:
— Я хочу заказать комнату для нас с женой.
«С женой?» Обернувшись, Кэтрин окинула Лео возмущенным взглядом:
— Мне нужна отдельная комната, и я не…
— На самом деле нам хватит одной комнаты. — Лео улыбнулся трактирщику грустной, виноватой улыбкой затюканного супруга. — Семейная ссора. Жена злится, потому что я не позволил ее матери погостить у нас.
— Ах… — Сочувственно качая головой, трактирщик потянулся за книгой записи постояльцев. — Не уступайте, сэр. Они хоть и грозятся уйти, но никогда не уходят. Когда приезжает моя теща, мыши сами бросаются к кошке, умоляя, чтобы их съели. Ваше имя?
— Мистер и миссис Хатауэй.
— Но… — Кэтрин осеклась на полуслове, почувствовав, как сумка в ее руках задвигалась. Доджеру наскучило прятаться и захотелось выбраться на свободу. Это грозило неминуемым скандалом. Нужно было как можно скорее укрыться в комнатах наверху. — Ладно, — коротко бросила Кэтрин. — Поторопитесь.
— Лео весело усмехнулся:
— Не терпится помириться после нашей ссоры, дорогая?
Девушка метнула на него уничтожающий взгляд. К досаде Кэтрин, трактирщик провозился еще добрых десять минут, записывая в книгу имена постояльцев, включая кучера и лакея Лео. Вдобавок снизу долго доставляли багаж — два внушительных дорожных саквояжа.
— Я думал, что, возможно, нагоню вас только в Лондоне, — немного смущенно объяснил Лео.
— Почему вы попросили только одну комнату? — сердито шепнула Кэтрин.
— Потому что тревожусь о вас. Вы нуждаетесь в моей защите.
Кэтрин гневно прищурилась:
— Это от вас меня следует защищать!
Их отвели в чистую, скупо обставленную комнату с медной кроватью, нуждавшейся в полировке. Застиранное лоскутное одеяло выцвело и полиняло. У небольшого очага стояли два стула; тот, что побольше, был обтянут бурой тканью. В одном углу помещался потрескавшийся умывальник, в другом — небольшой столик. Чисто выметенный пол и выбеленные стены казались голыми, лишь возле очага висела надпись в рамке из резной бумаги, изречение Вальтера Скотта: «Время и прилив никогда не ждут».
К счастью, в комнате не чувствовалось неприятного запаха, лишь из кухни внизу доносился легкий дух жареного мяса, да от закопченного очага тянуло сажей.
Как только Лео закрыл дверь, Кэтрин поставила на пол свой саквояж и открыла его.
Доджер тотчас высунул голову, с любопытством оглядывая новое обиталище. Выпрыгнув из сумки, он проворно нырнул под кровать.
— Вы взяли с собой Доджера, — ошеломленно проговорил Лео.
— Не по собственной воле.
— Понимаю. Вот почему вас выставили из дилижанса?
Глядя, как Лео снимает сюртук и галстук, Кэтрин вдруг ощутила необычайную легкость, словно с плеч ее свалился тяжкий груз. Ей не следовало быть здесь наедине с лордом Рамзи, она понимала, что это неверно, предосудительно, но ей было решительно все равно.
Кэтрин рассказала Лео о своих злоключениях, о том, как сумка вдруг зашевелилась, как хорек выскочил и похитил вишни со шляпы почтенной дамы. Когда она подошла к тому, как Доджер повис у нее на шее, изображая боа, Лео уже давился от хохота. Его веселый мальчишеский смех казался таким искренним, что Кэтрин оставили последние сомнения. Ее уже не заботило, чем окончится это безумное приключение. Она смеялась вместе с Лео.
Но внезапно ее смех перешел в рыдания, из глаз полились слезы. Кэтрин закрыла лицо ладонями, пытаясь сдержаться. Но куда там. Она понимала, что похожа на сумасшедшую: плачет и смеется, не в силах остановиться. Больше всего Кэтрин боялась именно таких вспышек.
— Простите, — пробормотала она, сокрушенно качая головой и закрывая глаза рукавом. — Пожалуйста, оставьте меня. Пожалуйста.
Лео обнял и прижал к груди дрожащую девушку. Его губы приникли к пылающему уху Кэтрин. Запах его мыла для бритья коснулся ее ноздрей, знакомый мужской аромат, несущий покой и безмятежность. Кэтрин не сознавала, что продолжает исступленно шептать: «Простите, простите», пока Лео не заговорил. В его хриплом голосе звучала неизъяснимая нежность.
