— Да.
Язык Лео скользнул по нежной коже Кэтрин, голова ее склонилась на плечо.
— Не знаю, зачем вам все эти хлопоты, — пролепетала она. — Вы очень добры.
Лео вскинул темную голову, встретив в зеркале взгляд Кэтрин. Пальцы притронулись к ее горлу, там, где он только что ее целовал.
— Я лишь хотел, чтобы вы могли ясно видеть.
«Мне кажется, я уже начинаю», — собиралась сказать Кэтрин, но в это мгновение в комнату вошла Поппи.
Той ночью Кэтрин спала плохо, то просыпаясь, то вновь проваливаясь в забытье. Ее мучили кошмары, казавшиеся подчас едва ли не более реальными, чем сама ее спокойная, безмятежная жизнь.
Сны переплетались с воспоминаниями. Пугающие, мрачные картины прошлого проносились перед ее глазами, будто пестрые изображения в «волшебном фонаре». Она увидела себя девочкой, бегущей по дому бабушки. Старуха сидела за столом и писала что-то в конторской книге.
Ворвавшись в комнату, Кэтрин бросилась к ногам бабушки и зарылась лицом в пышные черные юбки. Костлявые пальцы старухи взялись за мокрый от слез подбородок девочки, заставив ее поднять голову. Застывшее лицо бабушки, покрытое густым слоем пудры и обрамленное неестественно черными волосами, казалось белой маской с нарисованными углем бровями. В отличие от Алтеи старуха не пользовалась губной помадой, предпочитая бесцветный бальзам.
— Алтея говорила с тобой? — Глухой голос бабушки походил на шелест сухих листьев, трущихся друг о друга.
Кэтрин всхлипнула, рыдания мешали ей говорить.
— Да… но я не поня… не поняла.
Бабушка протяжно вздохнула, прижимая к себе голову Кэтрин, и погладила внучку по голове. Высохшие пальцы медленно скользнули по растрепанным кудрям девочки.
— Разве Алтея недостаточно ясно тебе объяснила, что тебя ждет? — проскрежетала старуха. — Положим, ты не особенно умная девочка, но и не дурочка. Что ты не поняла? Перестань реветь, ты ведь знаешь, я терпеть этого не могу.
Кэтрин зажмурилась, силясь остановить слезы. От волнения у нее сдавило горло.
— Я могла бы делать что-то другое. Что угодно. У меня должен быть выбор.
— Ты не хочешь стать такой же, как Алтея? — с неожиданной мягкостью спросила старуха.
— Не хочу.
— И не хочешь быть такой, как я?
Кэтрин боязливо помедлила и слегка качнула головой, не решаясь снова сказать «не хочу». Она давно успела усвоить, что бабушка не любит лишних слов. Многословие всегда раздражало старуху.
— Но ты уже похожа на нас, — проскрипела бабушка. — Ты женщина. Все женщины шлюхи, такова жизнь, дитя мое.
Кэтрин застыла, боясь пошевелиться. Пальцы бабушки превратились в когти хищной птицы. Она уже не поглаживала, а медленно, мерно царапала голову девочки.
— Женщины исстари продают себя мужчинам, — продолжала старуха. — Брак — это сделка, в которой женщину покупают для совокупления и обзаведения потомством. Мы же, представительницы древнейшей профессии, по крайней мере не лицемерим. Мужчины — грязные животные, — задумчиво заключила бабушка. — Но им принадлежит мир, и так будет всегда. Единственный способ получить от них как можно больше — проявить покорность. У тебя это прекрасно получится, Кэтрин. Я вижу в тебе превосходные задатки. Ты любишь, когда тебе указывают, что делать. И полюбишь еще больше, если станешь получать за это плату. — Она отняла руку от головы внучки. — А теперь больше не докучай мне. Ты можешь задать Алтее любые вопросы, какие захочешь. Уверяю тебя, когда она только начинала, то чувствовала себя такой же несчастной, как ты сейчас. Но Алтея быстро оценила преимущества своего положения. Всем нам приходится зарабатывать на кусок хлеба, верно? Даже тебе, милая. Оттого что ты моя внучка, тебе не будет никаких поблажек. Пролежав на спине пятнадцать минут, ты заработаешь больше, чем другие женщины за два или три дня. Учись покорности, Кэтрин.
Кэтрин вышла из кабинета бабушки со странным чувством, будто только что упала с огромной высоты. На мгновение ее охватило безумное желание бежать. Но ей некуда было идти, а без денег и покровителей, лишенная крова, беззащитная девушка не прожила бы в Лондоне и дня. Кэтрин попыталась сдержать рыдания, ее сотрясала дрожь.
Медленно она начала подниматься к себе в спальню. Сон внезапно изменился, воспоминания поблекли, уступив место жестокой игре воображения, мучительному кошмару. Лестница удлинилась, все труднее становилось взбираться наверх в сгущающейся темноте. Трясясь от холода, Кэтрин вошла в комнату, освещенную лишь тусклым светом луны.
На фоне окна она различила фигуру мужчины. Он сидел на подоконнике. Кэтрин тотчас узнала его по гордой посадке головы и очертаниям могучего тела. Из темноты послышался бархатный голос, от которого все волоски у нее на затылке встали дыбом.
— Вот вы где. Идите сюда, Маркс. Нахлынуло облегчение, а вместе с ним желание.
— Милорд, что вы здесь делаете? — воскликнула она, подбегая к окну.
— Жду вас. — Руки Лео обняли Кэтрин за плечи. — Я унесу вас далеко отсюда, хотите?
— О да, да… Но как?
— Мы сбежим через окно.
— А это не опасно? Вы уверены…
Лео мягко закрыл ей рот ладонью.
— Доверьтесь мне. — Рука его сильнее прижалась к лицу Кэтрин. — Я не дам вам упасть.
Кэтрин хотела сказать, что пойдет с ним куда угодно и сделает все, что он скажет, но не смогла произнести ни звука — Лео слишком крепко зажимал ей рот. Его ладонь с силой впилась ей в лицо, причиняя боль, не давая вдохнуть.
Кэтрин открыла глаза. Кошмар отступил, но реальность оказалась еще ужаснее. Кто-то навалился на нее всем телом. Она пыталась кричать, но чья-то мозолистая рука зажимала ей рот.
— Тетя хочет вас видеть, — послышался голос из темноты. — Мне придется доставить вас к ней, мисс. У меня нет выбора.
Все произошло за считанные минуты.
Уильям затолкал ей в рот тряпку, огромный тугой узел прижал язык к нёбу. Связав девушке руки и ноги, похититель зажег лампу. Даже без очков Кэтрин разглядела на нем синюю ливрею служащего отеля «Ратледж».
Если бы только она могла заговорить с ним, но завязанная узлом тряпка не давала произнести ни слова. Кляп оказался тошнотворно кислым на вкус, и рот Кэтрин мгновенно наполнился слюной. «Должно быть, тряпку нарочно пропитали каким-то составом», — догадалась она, но в это самое мгновение зелье подействовало. Навалилось бесчувствие, мысли Кэтрин рассыпались, как кусочки картонной мозаики. Сердце билось все медленнее, лениво наполняя отравленной кровью слабеющие конечности, голова стала вдруг до странности легкой, словно воздушный шар. Виски ломило, будто череп не мог вместить чудовищно разбухший мозг.
Уильям прихватил с собой мешок для прачечной, взятый в отеле. Он принялся натягивать его на Кэтрин, начав с ног. Юноша молчаливо выполнял свою работу, не глядя в лицо беспомощной жертве. Кэтрин безучастно следила за его руками. Уильям аккуратно поправил подол ее ночной сорочки, прикрыв лодыжки. В глубинах затуманенного разума пленницы шевельнулось удивление: похититель старался не задеть ее скромность.
