Но это лишь почудилось ей. Внутри оказалось немного сухой травы и два предмета: ржавый квадратный гвоздь и желтовато-белый зуб.
Нат наклонился, рассматривая зуб.
– Резец, – заключил он. – Парнокопытное животное.
– Что?
– Овца или олень, точно не знаю.
– А зачем было заворачивать это и подбрасывать нам на крыльцо? – требовательно спросила Элен.
Нат немного подумал, поскреб жесткую щетину на подбородке и покачал головой.
– Не знаю, – признался он и взял гвоздь. – Очень старая работа. Похоже, ручной ковки.
– Опять-таки: какого дьявола было подбрасывать нам эти штуки?
– Может быть, все это уже валялось здесь, – предположил Нат. – А когда мы разбирали фургон, то уронили и не заметили.
Элен покачала головой:
– Мы все подмели и помыли. Мы бы это заметили.
– А может быть, это подарок, – сказал Нат.
– От кого? Кто мог бы оставить нам такую дрянь? – Элен повысила голос, встревоженная, но не на грани истерики. Она дивилась тому, что Нат может быть таким спокойным, как будто кто-то оставил поздравительную корзинку с рогаликами у них на крыльце.
Нат снова поскреб свою щетину.
– Кто-то пытается напугать нас? – Он посмотрел на Элен, увидел растущую панику на ее лице и тесно прижал жену к себе.
– Что же, им это чертовски хорошо удалось, – пробормотала Элен, глядя из-за его плеча на линию деревьев, уверенная в том, что сейчас кто-то смотрит на них со злобной улыбочкой на лице.
Глава 4
Олив
19 мая 2015 года
Олив пританцовывала на кухне, пока готовила завтрак. Отец еще не спустился, но ему нужно было выезжать уже через полчаса, и она знала, что он может показаться в любую минуту. Как он удивится, когда увидит особенный завтрак, который она ему приготовила!
«Деловитый бобренок, – говорила мама, когда смотрела, как Олив упорно трудится над чем-то. – Ты мой деловитый бобренок».
Олив улыбнулась. Она была трудолюбивой девочкой. Это слово пополнило ее словарный запас несколько лет назад, когда она начала регулярно выполнять домашние задания.
Трудолюбивая.
Старый металлический кофейник с ситечком закипал на плите. Они пользовались и электрической кофеваркой, но маме больше нравился старомодный эмалированный бело-голубой кофейник, который они брали в походы, поэтому кофеварка была выставлена на дворовую распродажу. Мама любила проводить такие распродажи или участвовать в них. Каждую весну она убиралась в доме, выносила множество разных вещей на подъездную дорожку и расставляла их на шатких раскладных столиках: одежду, книги, кухонную утварь, старые игрушки и забавные мелочи. Олив была уверена, что этот хлам никому не нужен, но люди приходили и покупали. Летом мама наполняла дом сокровищами, выбранными на других дворовых распродажах. Иногда Олив казалось, что ее мать выкупает вещи, которые она продала раньше, и циклы странного круговорота вещей в их доме повторялись из года в год. У Олив был бумеранг, подаренный отцом на день рождения. Она пришла к убеждению, что некоторые вещи похожи на этот бумеранг: они исчезали, а потом каким-то образом находили обратный путь на прежнее место. Некоторые вещи не хотели уходить навсегда.
Звук закипающего кофейника по мере того, как кухня наполнялась приятным кофейным ароматом, напоминал ей о маме.
Олив после ухода мамы завела привычку пить кофе; как и ее мать, она предпочитала сладкий кофе с молоком. В первый раз она не стала класть молоко и сахар, и от горечи у нее начались спазмы в желудке. Она выпила большую кружку, и ее сердце разогналось до космической скорости. Но Олив научилась добавлять много молока и вскоре обнаружила, что ее организм требует утренней встряски от выпитого кофе. Она привыкла к утреннему ритуалу, как и ко множеству других вещей: готовить, мыть посуду, кормить отца завтраком и провожать его на работу. А теперь еще и ремонт. Бесконечная штукатурка, реконструкция стен. Они с отцом меняли все вокруг лишь ради того, чтобы через месяц вернуться к прежнему порядку вещей.
Это был сизифов труд, иначе не скажешь. Олив узнала это словосочетание в школе. Английский был единственным уроком, где она находилась рядом с Майком, и ей очень понравился раздел о древнегреческой мифологии, хотя она уже знала все эти предания. Большинство историй были тревожными и грустными, особенно о Сизифе – этом бедняге, катившем валун вверх по склону горы лишь ради того, чтобы камень скатился обратно. Мистер Дженкинс, новый учитель английского, называл это тщетными усилиями.
Олив налила кофе в любимую мамину кружку красного цвета, обколотую с одной стороны и больше похожую на миску.
– Когда мы пойдем во французское кафе, ты увидишь, что там все пьют из таких кружек, – однажды сказала мама.
– А ты бывала во Франции? – спросила Олив.
– Нет, – ответила она. – Но мы первым делом отправимся туда после того, как найдем сокровище. Мы увидим мир! И будем пить кофе латте во французском кафе.
Олив проверила духовку, где выпекались булочки с корицей из магазинных полуфабрикатов. Она купила их в универмаге; ее отец редко посещал бакалейный магазин. Рили приносила сумки с продуктами, когда приезжала к ним, но отец только бесился и говорил, что она должна перестать это делать, потому что это похоже на милостыню. Время от времени Олив просила у него немного денег, чтобы она могла купить необходимые продукты в универмаге Фергюсона: кофе, молоко, готовые завтраки, хлеб, консервированные супы. Ничего особенного. Булочки с корицей были своеобразной роскошью, но Олив пребывала в праздничном настроении.
– Доброе утро, Олив, – поздоровался отец, войдя на кухню. – Ты видела новости?
– Нет, – сказала Олив.
Отец надул щеки и с шумом выпустил воздух.
– Ужасное происшествие, – тихо сказал он. – Вчера ночью перевернулся автобус на шоссе номер четыре. Там были ученики выпускного класса, которые возвращались из поездки в Бостон. Трое погибли, многие получили травмы. Там могли находиться твои знакомые. – Отец посмотрел на нее, ожидая ее реакции.
Олив кивнула. На самом деле у нее не было знакомых из выпускного класса. Конечно, она видела их на переменах, и некоторые из них как будто узнавали ее (или, по крайней мере, ее грустную историю) и хихикали или перешептывались, проходя мимо.
– Автобус врезался в другую машину?
– Нет, он съехал с дороги. Говорят, водитель резко вывернул руль, пытаясь объехать что-то на дороге. Может быть, животное.
Олив снова кивнула, не зная, что еще сказать. Отец огляделся по сторонам и подошел к столу.
– Кофе готов, – сообщила Олив.
– Пахнет здорово. – Отец улыбнулся.
– Я готовлю булочки с корицей, – продолжала она.
