– Насчет татуировки, – ответила Рили, когда он передал ей пиво.
– Это правда? – Его тон был взвешенно-нейтральным, но он смотрел на Элен с тревогой… или это было осуждение? Он поставил складной походный стул и сел на лужайке лицом к ним. Элен почувствовала укол вины, словно каким-то образом предала Ната. Травка явно подействовала ей на мозги.
– Нат, – сказала Элен, когда он со щелчком открыл банку пива. – Ты должен рассказать Рили про оленя, которого видел сегодня утром.
Нат хлебнул пива и рассказал историю о самке-альбиносе. Рили с улыбкой кивнула, но она ничуть не выглядела изумленной.
– Подождите, – сказал Нат. – Вы знаете о белой оленихе?
– Это была Хетти, – ответила Рили.
У Элен скрутило живот.
– Что? – Нат сдержанно рассмеялся. Рили тоже засмеялась, но более непринужденно.
– Ну да! Уже десятки лет существует целая куча историй о белой оленихе в местных лесах. Двое охотников в конце 1960-х годов божились, что видели обнаженную женщину на краю болота. Она побежала, а когда они погнались следом – якобы для того, чтобы помочь ей, – то она прямо на ходу превратилась в белую олениху.
Нат смеялся так сильно, что пиво брызгало у него из носа.
– Сколько же они выпили? – поинтересовался он, когда немного успокоился. – А может быть, это была магическая охота с ЛСД и галлюциногенными грибами? Мне приходилось слышать, что Вермонт в каком-то смысле застрял в культуре шестидесятых годов прошлого века.
Рили пожала плечами:
– Никогда нельзя знать наверняка. Впрочем, как я сказала, есть масса историй, которые уходят на десятилетия в прошлое. Люди видели ее и преследовали в лесу.
Нат сделал большой глоток пива и посмотрел на Рили, потом на ее татуировки.
– Интересно, что альбинизм всегда был как-то связан с мистикой. В фольклоре «белоснежные животные» часто наделены волшебными способностями. В некоторых культурах альбиносов считают проклятыми и стараются избегать их. Но ведь на самом деле это лишь генетическая мутация, случайное отклонение от нормы, когда нарушается выработка меланина. Конечно, это красиво и уникально, но имеет вполне научное объяснение.
– Но не кажется ли вам странным, что истории о белой оленихе в местных лесах уходят далеко в прошлое? – спросила Рили. – Я хочу сказать, если охотники видели ее в 1960-х годах, это не могло быть то же самое животное, верно? Как долго живут олени?
Нат придвинул стул ближе к Элен и положил руку ей на колено.
– Нужно посмотреть, но не думаю, что больше десяти лет, – сказал он.
Элен потянулась вниз, сжала его руку, потом убрала со своего колена.
– Говорю вам, это Хетти, – заявила Рили, скручивая очередной косяк.
– Может быть, речь идет не об одном-единственном олене? – сказал Нат и отодвинулся. – Возможно, это наследственный признак, и здесь есть целая популяция оленей-альбиносов. Только представьте: целая колония белых оленей! Вроде колонии черных белок в Торонто.
Рили закурила косяк и передала его Элен. Нат сразу нахмурился. Элен глубоко вдохнула дым и улыбнулась.
– Колония оленей-альбиносов? Мне больно говорить об этом, но версия с призраком кажется более вероятной.
Рили тоже улыбнулась. Нат прищурился, покачал головой и встал.
– Пойду похожу вокруг. Займусь кое-какими исследованиями.
– Звучит неплохо, – сказала Элен. – Порадуй себя.
Они посмотрели, как Нат трусцой побежал к трейлеру, как будто ходьба была для него недостаточно быстрой.
– Похоже, Нат не склонен верить в сверхъестественные явления, – заметила Рили и сделала глубокую затяжку.
– У него научный склад ума, и ему нужны доказательства.
– Наука не все может объяснить, – сказала Рили и протянула папиросу Элен. Та смотрела на татуировки на руках Рили: вороний череп, египетский анкх, дракон у левого плеча. Или это горгулья?
– Полностью согласна, – сказала Элен. Она подумала о Хетти, появившейся вчера ночью у нее на кухне. Стоит ли рассказывать об этом? Но тут Рили сменила тему.
– Очень хорошо, что Олив проводит много времени вместе с вами, – сказала она.
– Она хорошая девочка, – согласилась Элен. – И действительно оказывает нам большую помощь в строительстве.
– По правде говоря, мне тревожно за нее, – призналась Рили.
– Почему?
– Мой брат Дастин – это ее отец. Вы знакомы, да?
Элен покачала головой. Пожалуй, это выглядело странно. Ведь Дастин должен был поинтересоваться, где его дочь проводит свободное время, и заглянуть сюда хотя бы ради того, чтобы убедиться, что они с Натом не какие-то извращенцы или наркоманы.
– Еще нет, – ответила Элен. – Мы сказали Олив, что хотим пригласить их обоих на пикник, но, похоже, в последнее время он слишком занят и не может выбрать подходящее время.
Олив предлагала одну отговорку за другой: ее отец слишком устал, он работает сверхурочно, он занят ремонтом по дому. Элен начала подозревать, что причина в чем-то еще. Может быть, он алкоголик или социопат?
– Занят? – Рили покачала головой. – Сильно сомневаюсь. По правде говоря, Дастин так и не оправился после ухода Лори. Он растерян.
Элен еще раз затянулась травкой.
– Я и понятия не имела. Олив почти не говорила о своей матери.
Это было преувеличение. На самом деле Олив вообще не говорила о своей матери, если не считать двух историй о Хетти, которые она слышала от нее. Элен знала, что мать Олив покинула семью, но как-то не задумывалась о причине.
– Меня это не удивляет, – сказала Рили. – То есть уйти от мужа – это одно дело, так? Но бросить своего ребенка? Бедная Олив; у меня щемит сердце, когда я думаю о ней.
– Там замешан другой мужчина? – спросила Элен, обеспокоенная тем, что переходит красную линию, но травка развязала ей язык.
Рили кивнула, глядя вдаль.
– Никто не слышал о ней?
Рили покачала головой, и голубые локоны упали ей на глаза.
– Нет. Все это очень грустно. Мы с ней вроде как были лучшими подругами. Все делали вместе. Дастин называл это «шоу Лори и Рили». А потом она просто… уехала.
Рили отвернулась, но Элен заметила, что в ее глазах блеснули слезы.
– Так или иначе, Дастин превратился в развалину. Он постоянно разбирает свой дом на части и собирает снова. По его словам, он хочет сделать сюрприз для Лори, когда она вернется домой. Как будто она вернется. Как будто новая просторная спальня и гостиная – это веские аргументы для продолжения семейной жизни.
Рили потерла рваную дырочку в джинсах, расширив ее.
– Очень грустно, – сказала Элен, когда представила, как бедный Дастин непрерывно занимается ремонтом и считает, что если все сделает правильно, то его жена вернется домой и на этот раз захочет остаться. Оставалось гадать, верила ли в это Олив, или она просто мирилась с этим, чтобы ее отец мог чем-то заниматься и сохранять надежду.
