– Да, но хуже всего, что из-за своего горя он почти не уделяет внимания родной дочери. Я слышала, что во время последнего семестра она постоянно прогуливала школьные занятия. Ей каким-то образом удается справляться с контрольными работами и сдавать домашние задания, но, судя по тому, что мне известно, ей сильно повезет, если она дотянет до выпускного класса. У меня есть знакомая в департаменте образования.
– И Дастин не знает об этом?
– Если знает, то ничего не предпринимает. Он дал мне понять, что я не должна вмешиваться со своими мнениями. В сущности, после вас я собиралась отправиться к нему и поговорить по душам, а также посмотреть, как дела у Олив. Убедиться, что им хватает еды и всего остального. – Рили выпрямилась и убрала мешочек с травкой и зажигалку.
– Погоди, – сказала Элен. – Им что, не хватает еды?
– Во время моего последнего визита Олив готовила замороженную жареную картошку на ужин, потому что в доме больше ничего не было. Это не вопрос денег: Дастин работает и нормально зарабатывает. Он просто не может собраться, чтобы отправиться за покупками, приготовить еду и быть отцом-одиночкой. Лори тащила домашнее хозяйство на себе, а Дастин и Олив пользовались этим.
– Я не знала об этом, – сказала Элен. Она подумала о том, как Олив крала их вещи и разводила костер посреди их дома, одержимая поисками сокровища, словно маленькая девочка; конечно, она не видела у себя дома ничего хорошего. Как Элен могла так увлечься собственными проблемами, чтобы не обратить на это внимания?
Они немного помолчали, глядя на двор, линию деревьев и на тропинку, ведущую к болоту.
– Мы с Натом попробуем помочь Олив. Попросим ее остаться на ужин, когда она будет здесь. Она замечательная девочка, к тому же очень умная. – Рили благодарно кивнула. – Плохо, что она не успевает со школьными занятиями, – продолжала Элен. – Вероятно, мы сможем как-то помочь и с ее учебой. Мы с Натом преподавали в средней школе, так что у нас определенно имеется некоторый опыт. Мы предложим наверстать пропущенное.
– Это было бы отлично, – сказала Рили. – Я сильно беспокоюсь за нее, но не знаю, как помочь. Я предлагала ей немного пожить у меня, но она каждый раз отказывается. Кроме того, Дастин вряд ли это вынесет. Олив – все, что у него осталось. Честно говоря, я думаю, что если бы ее не было рядом, то он бы совсем свихнулся. Когда он был гораздо моложе, еще до женитьбы на Лори, он много пил и страдал от приступов депрессии. Боюсь, он возвращается к прежнему состоянию, поэтому мне так тревожно за Олив. Да, у него осталась только она, но и у нее остался только он. Ну, еще я. – Она помедлила, улыбнулась Элен и похлопала ее по колену. – А теперь еще вы с Натом!
Элен кивнула. Она смотрела на фургон и раздумывала, как рассказать об этом Нату. Разумеется, он захочет помочь Олив. Он все еще не доверял ей и называл ее призрачной девочкой, когда ее не было рядом, но когда Элен расскажет ему, что происходит с Олив, он захочет помочь. Как может быть иначе?
Рили заметила, что Элен смотрит на фургон.
– Нату нужно быть поосторожнее, – сказала Рили.
– Поосторожнее?
– Да. Есть одна история, о которой я не упомянула, потому что он отмахнулся бы от нее, как от очередной чепухи.
– Что за история?
– Был в нашем городе некий Фрэнк Барнс. Он был городским врачом и любил охотиться. Он жил в Карвер-Крик. Однажды – кажется, это было в тысяча девятьсот семидесятые годы – он заметил в лесу белую олениху и в буквальном смысле стал одержимым. Он отправлялся в лес каждые выходные. Однажды он взял с собой сына, которого звали Дикки. Тогда Дикки было десять или одиннадцать лет. Они пересекали болото по охотничьей тропе, когда Фрэнк заметил олениху и устремился за ней. Дикки старался поспевать за отцом, но отстал и потерял его из виду. Фрэнк Барнс так и не вернулся.
– Не может быть! – воскликнула Элен. – Он пропал?
Рили серьезно кивнула.
– Поисковые группы неделями искали его. С собаками и даже с вертолетом. Но он бесследно исчез.
– Как ты думаешь, что с ним случилось? – спросила Элен. Она уже находилась под кайфом: мысли стали вязкими и текучими.
– Хетти забрала его, – будничным тоном отозвалась Рили.
Элен похолодела.
– А знаешь, – храбро сказала она, подбадриваясь легким наркотическим зельем, – я тоже видела ее.
– Белую олениху?
– Нет. Хетти в человеческом облике. Если я расскажу, ты будешь считать меня чокнутой?
– Господи, вовсе нет, – сказала Рили и сжала ее руку выше локтя. – Если ты еще не заметила, я верю в такие вещи. Так что расскажи, пожалуйста.
– Ну, с тех пор, как мы приехали сюда, меня не покидало это ощущение… – Элен замолчала.
Рили смотрела на нее, но открыто, а не подозрительно. Она была искренне заинтересована.
– Это ощущение, – повторила Элен. – Кто-то наблюдал за мной. Несколько раз я почти замечала ее и видела намек на движение, понимаешь?
Рили взволнованно кивнула.
– Думаю, она кое-что оставила для меня. Нечто вроде подарка.
– Какого подарка?
– Холщовый сверток с ржавым гвоздем и зубом животного на травяной подстилке. Нат думает, что это олений или овечий зуб.
Рили нахмурилась:
– Он до сих пор у тебя?
– Да, в фургоне.
– Значит, когда ты ее видела, она была похожа на тень или намек на движение?
– Нет. То есть сначала так и было. Но вчера ночью я видела ее, и она выглядела как реальный человек. Почти такой же, как ты.
– Ты видела ее на болоте?
– Нет, – сказала Элен. – Только здесь, в доме.
– Не может быть! Где? – Рили обернулась и посмотрела на дом. – Погоди, это как-то связано с тем, что Нат говорил о «доме с призраком»?
Элен кивнула.
– Вчера мы установили эту балку и провели прошлую ночь в новом доме. Я сама уговорила Ната. Подумала, что это будет весело, вроде кемпинга под открытым небом. Я встала посреди ночи, пошла на кухню и увидела ее, стоявшую в углу. Темноволосую женщину с черными глазами и веревкой на шее.
– Вот дря-яянь! – протянула Рили. – Что она сделала?
– Она… заговорила со мной.
– Нет.
– Да! – резко сказала Элен и огляделась, чтобы убедиться, что Ната нет поблизости.
– Она правда говорила с тобой? – Рили казалась потрясенной и взволнованной. – И ты слышала ее?
– Это был жуткий звук. Я словно примерзла к месту.
– Что она сказала?
– Только одно слово: Джейн.
– Джейн? – Рили наклонилась ближе, ее лицо раскраснелось. – Это ее дочь.
– Ее дочь, – повторила Элен.
