– А вот свидетельство о смерти ее отца, – сказала Рили, доставая заверенную копию. – Он умер в тысяча восемьсот девяносто девятом году от удара молнии, через несколько дней после того, как Хетти предсказала это событие.
Имя Хетти содержалось в переписи 1900 года, когда ей было восемь лет. Также имелись три ее фотографии, которые удалось найти. На первом снимке 1899 года она была девочкой в окружении своих одноклассников, чьи имена были написаны бисерным почерком на обратной стороне фотокарточки. Элен не нужно было проверять список имен; она мгновенно узнала Хетти. Возможность увидеть ее как живого человека из плоти и крови, который учился в старой школе Хартсборо, а не был призраком повешенной женщины, почему-то была приятной и успокаивающей для Элен. Хетти находилась в дальнем углу комнаты, ее темные волосы падали на лоб, частично закрывая глаза. Она хмурилась в камеру, как будто происходящее было ей ненавистно. Но тем не менее, даже несмотря на сердитый взгляд, в ней было нечто поразительно красивое. Нечто неуловимо привлекательное, заставившее Элен затаить дыхание.
– Люди говорят, что Хетти плохо умела читать и писать, потому что перестала ходить в школу; в сущности, ее заставили это сделать. Когда она находилась в школе, творились странные вещи: книги вылетали с полок, парты начинали трястись. А однажды, по местному преданию, она писала что-то в своем молитвеннике, когда учитель подошел посмотреть. Там было три страницы, написанные на латыни!
Рили сделала выразительную паузу.
– Латынь? – озадаченно произнесла Элен. – Откуда девочка из Вермонта в ее возрасте могла знать латынь?
– В том-то и дело. Хетти знала вещи, которые не должна была знать. Она беседовала с духами, по крайней мере, в городе ходили такие слухи.
Две другие фотографии Хетти были групповыми снимками на городском пикнике, датированными 1909 годом. Тогда Хетти была подростком и стояла с краю, отдельно от остальных. Она была высокой; ее темные волосы были заплетены в длинную косу, темные глаза грозно блестели.
– Эти фотографии были сделаны примерно в то время, когда сгорел ее семейный дом, – пояснила Рили.
– И когда погибла ее мать?
– Да, вот послушай, это было написано в тысяча девятьсот девяносто девятом году. – Рили достала пожелтевшую вырезку из местной газеты и стала читать вслух: – «Сегодня, во вторник, второго октября, пожар, возникший по неустановленной причине, унес жизнь миссис Лайлы Брекенридж из Хартсборо. Семейный дом Брекенриджей сгорел дотла. Только Хетти, дочери миссис Брекенридж, удалось остаться целой и невредимой».
– Пожар, возникший по неустановленной причине? – спросила Элен.
Рили оторвалась от чтения и посмотрела на нее.
– Я слышала, что пожар устроила кучка горожан. Они как следует напились в баре и решили, что должны спасти город от Хетти Брекенридж.
– Боже мой. Это она нуждалась в спасении, а не наоборот.
Рили кивнула:
– Итак, мать Хетти фактически была убита, и Хетти осталась бездомной. Это мы знаем точно.
– Да. Поэтому она построила себе кособокий домик у края болота. И не забудь о деньгах, – добавила Рили. – Ее родители были весьма состоятельными людьми. Ее отец владел значительной частью акций местной железной дороги, а она была единственным ребенком. У нас не сохранилось фотографий их семейного особняка, но говорят, что это был роскошный дом. Вероятно, Брекенриджи были самой богатой семьей в городе.
– Что же случилось с деньгами?
Рили пожала плечами:
– Это большая загадка. Предположительно, Хетти забрала из банка все семейные ценности и сбережения и зарыла их в окрестностях болота, где-то недалеко от дома, который она построила собственными руками. Люди долго искали это сокровище, но так ничего и не нашли.
Элен улыбнулась:
– Олив считает, что она обязательно найдет его.
– Вот как? Я думала, она отказалась от поисков.
– Нет, она по-прежнему ищет сокровище. Она выходит на болото с новым металлоискателем и работает по координатной сетке. Она методичная и упорная девочка.
Рили кивнула:
– Да, она такая.
– Но я не понимаю, почему Хетти не уехала, если у нее было столько денег, – продолжала Элен. – Почему она не могла уехать первым же поездом и начать новую жизнь в таком месте, где никто не знал ее имени? Кажется бессмысленным, что она решила остаться здесь и построила маленькую хижину у болота.
– Если строить догадки, то я бы предположила, что она была связана с этими местами. Болото стало частью ее жизни. Возможно, были и другие причины, то есть какой-то мужчина.
– Отец Джейн? Что известно о нем?
– Вообще ничего. Хетти так и не вышла замуж. Она жила одна в своем крошечном домике. Примерно через год после пожара она забеременела… Представь себе, как в то время относились к матерям-одиночкам. Черт побери! Можно не сомневаться, что у этой женщины были крепкие нервы. Она осталась здесь и самостоятельно вырастила девочку.
– У нас есть какая-то информация о Джейн? – спросила Элен.
– Немного, – ответила Рили, она порылась в коробке, стоявшей на столе, достала фотокарточку и протянула Элен.
Это была еще одна школьная фотография: примерно пятнадцать детей, от малышей до почти взрослых, выстроились перед деревянным зданием школы. В углу стояла аккуратная чернильная пометка: Школа Хартсборо, 1924 год. Элен перевернула карточку и увидела выцветший перечень имен, написанный карандашом. Джейн Брекенридж была третьей слева в заднем ряду. На снимке ей было около двенадцати лет, и она выглядела почти точной копией Хетти в таком же возрасте. Те же темные глаза и волосы, немного загнанный и диковатый вид. Как и в случае с Хетти, Элен моментально узнала ее: в конце концов, взрослая призрачная версия Джейн в простом платье посетила ее дом не более двенадцати часов назад. Элен до сих пор ощущала слабый запах дыма.
– Это последняя фотография старого здания школы перед пожаром, – сообщила Рили.
Перед пожаром. Сначала кто-то устроил пожар в семейном доме Хетти, где погибла ее мать. Потом произошел пожар в городской школе. Потом, через много лет, пожар на ткацкой фабрике. Совпадение или нечто большее?
– Хетти обвинили в поджоге школы? – спросила Элен.
– Она предсказала этот пожар. В тот день она велела Джейн не ходить в школу. Трое детей погибли. Давай посмотрим… – Рили склонилась над записями, разложенными на столе. – Люси Бишкофф, Лоренс Клайн и Бенджамин Фултон.
Элен снова перевернула фотографию и нашла имена погибших детей. Бенджамин и Лоренс были маленькими мальчиками, сидевшими бок о бок в первом ряду. Они озорно улыбались. Люси Бишкофф стояла в заднем ряду, сбоку от Джейн. У нее были светлые волосы, ясные глаза и лучезарная улыбка.
Элен изучила фотографию и, глядя на их улыбки, подумала: «Никто из них не имел понятия о том, что с ними случится». Теперь она чувствовала себя воплощением Смерти, тычущей пальцем в маленькие детские лица.
