Иногда духи возвращаются ради возмездия».
Часть V
Утепление и обшивка
Глава 25
Олив
18 августа 2015 года
– До сих пор не могу поверить, что ты встретилась с Дикки, – сказал Майк, качая головой. Олив не встречалась с ним после того визита; мать Майка завалила его разными делами, а сама Олив была глубоко обижена на него за трусливое бегство. При первой же встрече он попросил как можно подробнее рассказать обо всем, что произошло после того, как она поднялась по ветхой лестнице на второй этаж отеля. Олив рассказала в общих чертах, но не стала останавливаться на самых важных открытиях.
– А я не могу поверить, что ты бросил меня и убежал, – сказала она. – Ты повел себя как последний трус; по крайней мере, ты мог дождаться меня снаружи. Ведя я искала тебя, когда вышла оттуда. Думала, ты стоишь на страже, или как это еще называется?
Майк промолчал, глядя на свои грязные кроссовки.
Они встретились на болоте, неподалеку от старого дома Хетти. Лягушки-быки завели странный тревожный хор, повышая голоса, словно старались перекричать друг друга.
У Элен и Ната все было тихо. Утром Олив помогала им заполнять стены рулонами розового стекловолоконного утеплителя. Даже при работе в перчатках, в куртке с длинными рукавами и джинсах, заправленных в сапоги, кусочки утеплителя проникали под одежду и вызывали невыносимую чесотку, точно так же, как в тот раз, когда Олив помогала отцу укладывать утеплитель. Она надеялась, что Нат с его любовью к натуральным материалам воспользуется растительным волокном или переработанным патагонским флисом, но ей не повезло. Возможно, эти материалы были слишком дороги. Потом Олив сходила домой, вымылась под душем и встретилась с Майком. Элен и Нат надеялись сегодня покончить с утеплением и приступить к навешиванию внутренней обшивки из гипсокартонных листов.
– Что, если кто-то видел, как ты вошла туда? – спросил Майк и наклонился, чтобы сорвать стебель осоки. – Что, если твой отец узнает об этом? Он страшно разозлится.
– Но он же не знает, верно? В последнее время мой отец почти не обращает внимания, куда я хожу и чем занимаюсь.
Майк нахмурился и начал отщипывать от стебля маленькие кусочки.
– Наверное, ему следовало бы знать. Я хочу сказать, что этот Дикки – настоящий безумец. Он живет с призраками и постоянно носит заряженный револьвер. Только не рассказывай мне, что тебе понравилось в этом жутком месте.
Олив рассказала Майку только то, что услышала от Дикки: ее мать не приходила в отель. Подслушанный телефонный разговор она решила сохранить при себе и только сейчас поняла, как умно поступила. Она ни за что не скажет о своем намерении вернуться туда в следующем месяце и выяснить связь между своей матерью, Дикки и его «призрачным клубом».
– У него было при себе оружие, когда он встретился с тобой?
– Разумеется, – ответила Олив.
– Вот блин! – Майк плюхнулся на траву и уставился на нее с деланым изумлением, которое вскоре превратилось в хмурую укоризну раздосадованного отца. – Олив, ты хоть понимаешь, как это опасно?
– Да, как будто он собирался застрелить меня за то, что я посреди дня пришла в его магазин, – сказала Олив. – Прекрати изображать моего отца.
– Я этого не делаю! – возмутился Майк.
– Правда? Но ты ведешь себя очень похоже.
– Я не хочу быть твоим отцом, – заявил он.
– Тогда кем же ты пытаешься быть? Может быть, моим ухажером? Но я не нуждаюсь в ухажерах.
Его щеки стали пунцовыми, и он встал, гневно глядя на Олив.
– Я пытаюсь быть твоим другом, Олив. – Он немного задыхался, что придавало его словам свистящий призвук, словно у сказочного говорящего койота с большими и грустными глазами. – И вроде бы я твой единственный друг. Если ты слишком несообразительная, чтобы понять это, то, наверное, нам вообще не стоит дружить.
Майк смотрел на нее, ожидая ответа. Кровь зазвенела у нее в ушах.
– Может быть, и не стоит, – сказала она, глядя на него в упор.
Он отвернулся и пошел прочь.
Олив опустилась на один из старых камней фундамента, прислонив металлоискатель рядом с собой и глядя на удалявшуюся спину Майка.
– Трусливая задница! – прокричала Олив вслед, когда он почти скрылся из виду. – Считаешь себя умником, но ты ни хрена не знаешь!
Потом она взяла металлоискатель и начала равномерно обрабатывать участок, все еще подрагивая от гнева.
Ей не нужен Майк. Ей вообще никто не нужен.
Олив утерла кулаком подступившие слезы и положила металлоискатель.
Она даже не знает, что именно хочет найти.
Да, сокровище. Конечно.
Но еще больше она хотела получить ответы.
Что замышляла ее мать? Что она нашла в Льюисбурге? Что-то, связанное с Джейн? Нечто такое, что привело ее к сокровищу? А может быть, из-за этого она попала в беду? И что она делала с Дикки и его друзьями в старом отеле? Что означал рисунок подвески на мамином ожерелье?
Фрагменты головоломки были разложены перед Олив, словно разрозненные нити, из которых предстояло сплести осмысленный узор. Может быть, если бы она все рассказала Майку, он бы помог ей решить эту задачу.
Теперь уже слишком поздно. Он, так или иначе, прибежит к ее отцу и все разболтает.
У Олив болела голова; в глаза как будто насыпали песку. Она тяжело опустилась на низкую каменную кладку фундамента Хетти.
Олив потянула за шнурок и достала из-под рубашки мамину подвеску. Посмотрела на глаз в центре, который как будто подмигнул ей, когда поймал луч света. Олив представила ожерелье на маминой шее; представила ее ноги в сказочных туфлях, медленно танцующие над болотом, плывущие над водой и оставлявшие венерины башмачки в тех местах, где волшебные туфли касались земли.
Подвеска, висевшая на шнурке, слегка покачивалась сама по себе, словно вспоминая движения вместе с матерью.
«Вращайся», – подумала Олив, и подвеска начала вращаться.
«Быстрее», – велела она, и подвеска набрала скорость, вертясь в воздухе.
«Это делаю я, – подумала Олив, продолжая сидеть неподвижно. – Я делаю это силой разума».
Она посмотрела на подвеску и сосредоточилась.
«Двигайся по часовой стрелке», – подумала Олив. Подвеска перестала вращаться и начала описывать небольшие круги по часовой стрелке, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
«Стоп», – приказала Олив, и подвеска замерла, словно подхваченная и удерживаемая невидимой рукой.
