– Есть ли сейчас духи среди нас? – спросил Дикки. – Дайте нам знак.
Где-то за его спиной, возле старого камина, раздался громкий стук. Элен вскинула голову и всмотрелась в тени.
– Добро пожаловать. – Дикки улыбался с закрытыми глазами. – Выходите. У вас есть сообщения для кого-то из нас?
В помещении должен был находиться другой человек. Кто-то прятался за стеной, слушал и разыгрывал роль призрака. Давал этим людям то, что они хотели получить.
Элен преисполнилась разочарования. Обычное мошенничество; эти люди на самом деле не могли вызывать духов.
Старуха, сидевшая рядом с Элен, сильнее сжала ее руку.
– Я что-то получаю, – монотонно произнесла она. – Это сообщение для Кэй.
Женщина средних лет в красном свитере подалась вперед.
– Для меня? Кто это? Что он говорит? – Ее светлые волосы были выкрашены пергидролем, кожа в свете свечей выглядела желтоватой и болезненной. Густо-синие тени для век доходиди до бровей.
– Это твоя сестра Джесса.
– О! – Кэй взволнованно распахнула глаза. – Что она говорит?
– Она дает понять, что любит тебя. И она говорит… она говорит, что ей очень жаль.
– Ох! – воскликнула Кэй, и ее густо подведенные глаза наполнились слезами, стекавшими по желтушным щекам. – Ох, Джесса! Тебе не нужно ни о чем сожалеть. Я прощаю тебя. Скажи ей, что я прощаю ее!
Она зарыдала. Старуха рядом с Элен умильно улыбнулась.
– Ты сделала ее счастливой, Кэй. Она рада, и теперь ей легко.
«Боже мой, – подумала Элен. – Какое жуткое дерьмо!» Казалось невыносимо жестоким так бесцеремонно обманывать людей вроде Кэй, страдающих людей, у которых явно остались неоконченные дела с мертвыми и которые не знали, куда им податься. Элен представила, что могло бы случиться, если бы она вступила в такую группу сразу же после смерти своего отца, когда душевная боль сделала ее полностью беспомощной и уязвимой. Тогда эти стервятники смогли бы вволю попировать за ее счет, и возможно, она бы поверила им. Тогда ей отчаянно хотелось поговорить с отцом еще хотя бы раз и как следует попрощаться с ним.
– Здесь есть чье-то другое присутствие, – сказал Дикки.
– Для меня? – спросила Элен.
Старуха кивнула и закрыла глаза. Она крепко сжала руку Элен.
– О! У нее очень сильный дух.
Это было уже слишком. Ей не следовало слушать Рили, не следовало приходить сюда. Элен хотела встать и уйти, но вежливость удерживала ее на месте, и Элен думала: «Скоро это закончится, и тогда я уберусь отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться».
У нее разболелась голова. Запах благовоний и ароматических свечей был слишком сладким и обволакивающим; он забивал ей горло и затруднял дыхание.
– Это женщина, но она не называет свое имя. Она говорит, вы знаете, кто она такая. Она говорит… говорит, что вам нужно кого-то найти. Это кто-то из ваших родственников? Нет, нет, не так. Это кто-то из ее родственников. Тот человек, которого вам нужно найти.
Рили крепко сжала руку Элен.
– Она говорит, что вам нужно поспешить. У вас мало времени, – сказала старуха, оскалившись в странной гримасе.
– Есть что-то еще? – спросила Рили. – Она говорит, как найти этого человека?
– Подождите! У нее есть другое сообщение. – Старуха открыла глаза и снова сжала руку Элен. – Это только для вас одной. Закройте глаза, дорогая. Закройте глаза и слушайте всем своим существом. Она пытается достучаться до вас.
Элен закрыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась забыть о том, где она находится и как у нее болит голова. Элен ощутила дуновение ветра и представила, что находится снаружи, на краю болота.
Тогда она услышала одну короткую фразу или команду, произнесенную стеклянным скрежещущим голосом, который сразу же узнала: «Спаси ее».
Элен едва не открыла глаза, но продолжала держать их закрытыми и сосредоточилась на равномерном дыхании.
Комната и все ее содержимое – запах благовоний, дыхание и шарканье окружающих людей – как будто отступили на задний план. Элен находилась на болоте. Она видела белую олениху, ту самую, грациозную и загадочную, а потом что-то сместилось, и Элен стала белой оленихой. Ее преследовали, на нее охотились. Она бежала к болоту через лес, и там, где ее копыта касались земли, распускались розовые венерины башмачки. Вокруг нее кружили стрекозы, и их жужжание было страшным предупреждением, которое превратилось в режущий голос Хетти: «Опасность. Ты в опасности».
Элен находилась в центре болота, когда раздался выстрел. И она почувствовала, как пуля ударила ей в грудь, в грудь белой оленихи. Элен скользнула в воду и погрузилась в болото – вниз, вниз, вниз…
Элен распахнула глаза с бешено бьющимся сердцем и пересохшим ртом, где ворочался ватный язык. Но она по-прежнему чуяла запах болота и слышала жужжание стрекоз. «Опасность. Ты в опасности».
Ее взгляд уперся в револьвер Дикки.
– Мне пора. – Элен встала, отпустила руку старухи и оттолкнула Рили, которая встревоженно посмотрела на нее.
– Нельзя разрывать круг, – предупредил Дикки.
Элен на нетвердых ногах двинулась прочь.
– Простите, – сказала она.
– Пожалуйста! – воскликнула старуха. – Вы не должны бояться того, что они вам показывают.
Элен поспешно вышла из комнаты, натыкаясь на стулья. Она распахнула дверь и устремилась вниз по лестнице. Рили побежала за ней.
– Элен, подожди! – кричала она.
* * *
Свет в фургоне был погашен, поэтому они сидели в автомобиле Рили и курили косяк.
– Ты расскажешь мне, что там произошло? – озабоченно спросила Рили. Выражение ее лица было странно похоже на лицо Ната, именно так он глядел на нее в последнее время. Элен смотрела на темные окна фургона и думала, как хорошо, что Нат не видел ее нервный срыв в заведении Дикки… и не узнает об этом.
– Ничего особенного, – сказала Элен. – Просто игра моего буйного воображения. Боже, меня все еще трясет от этого места. А те люди, ты же знаешь, что они кормятся чужими желаниями и неудачами?
Рили погрузилась в молчание.
– Прости, – наконец сказала она. – Нам не следовало приходить туда, но я не знала, что все так закончится.
– Ты не виновата. Но разве тебя не пробирает жуть от этого Дикки? Зачем он повсюду таскает с собой оружие? Или он ожидает бунта в своем кружке заклинателей духов?
Рили улыбнулась:
– Ты права, он ненормальный. Просто мы со временем привыкли к этому.
Они помолчали, пока докуривали косяк. Окошки были опущены, и Элен слышала лягушачий хор на болоте, ощущала глубокий запах сырой земли. Она посмотрела на фургон, подумала о Нате, который спал внутри, обложенный своими природными справочниками и тщательными чертежами дома их мечты. Она знала, что должна пойти туда и лечь рядом с ним, обрести покой в его тепле и близости.
