Присоединилась ли мама к ее преследователям? Олив хотелось обернуться и посмотреть, не увидит ли она белую оленью маску, но она не осмеливалась это сделать.
На последнем отрезке Олив побежала еще быстрее, напрягаясь до предела. Ее мышцы ныли, легкие жгло как огнем. Наконец она вбежала под древесные кроны и вдохнула густой, влажный аромат леса. Она ловко маневрировала между деревьями, перепрыгивая через камни и корни. Ее глаза уже приспособились к темноте.
Продолжая бежать, она услышала голос Дикки, теперь уже отдаленный:
– Проклятье, мы потеряли ее!
Женский голос (возможно, голос матери?) произнес что-то невнятное, но Олив была уверена, что она разобрала слова:
– Наверное, это к лучшему.
Глава 41
Элен
13 сентября 2015 года
Элен стояла на кухне в полном ошеломлении. Нат видел Хетти. Она привела его в свой дом. Глубоко внутри возникло тошнотворное чувство: что она с ним сделала там, в своих владениях? Было ли это похоже на старинные фольклорные истории о неотразимой женщине, которая совращала беспомощных мужчин и заставляла заниматься с ней каким-то сверхъестественным сексом?
– Она говорила с тобой? – спросила Элен. – А ты с ней? Что было дальше?
«Что она сделала с тобой?»
Она затаила дыхание.
– Я сделал снимок, – наконец ответил Нат.
– Ты… сфотографировал ее?
Он кивнул.
– Как только я это сделал, все исчезло: дом, женщина, олениха. Я стоял один на другом краю болота. Как будто мне это привиделось. Но все это казалось чертовски реальным.
– Что на фотографии? – спросила Элен, хотя уже знала ответ.
– Ничего. Свет солнца прямо в объектив. Размытое светлое пятно с сильной передержкой. – Нат снова посмотрел на записную книжку Элен. Он раскрыл ее на том месте, где она описала свою первую встречу с Хетти на кухне. – Думаешь, это была она?
– Да.
– А другие женщины, о которых ты писала – ее дочь и внучка, – ты тоже видела их?
Элен кивнула.
– Это из-за тех вещей, которые ты принесла в дом? Поэтому они пришли?
– Полагаю, отчасти поэтому. Я надеялась, что эти вещи помогут им появиться, но теперь думаю, что они появлялись по другой причине.
– Что за причина?
– Думаю, они хотят снова быть вместе. И еще… думаю, они кое-что хотят от меня. От нас с тобой, Нат. От нашего дома.
– От нашего дома? – Нат беспомощно и непонимающе посмотрел на нее.
Она кивнула, подбирая слова.
– Они хотят, чтобы наш дом стал местом сбора, безопасным местом, куда они смогут возвращаться. Где-то между их миром и нашим. Местом между мирами.
– Местом между мирами, – монотонно повторил он. Это был голос глубоко потрясенного человека, которому пришлось выдержать больше, чем возможно.
– Но есть кое-что еще. Думаю, они хотят, чтобы мы помогли им.
– Помогли им? Как?
– Они хотят, чтобы я нашла человека. Живого потомка Хетти.
– Кого?
– Точно не знаю, но думаю, что она находится в опасности.
Он смотрел на нее, не зная, что ответить на это, изо всех сил стараясь осмыслить услышанное.
Элен потянулась и сжала его руку.
– Мы должны помочь ей, Нат. Так хочет Хетти. Ради этого все и задумано.
Глава 42
Олив
13 сентября 2015 года
Она бежала домой, срезая путь через перелески и задние дворы и держась подальше от улиц, поскольку не хотела рисковать на тот случай, если Дикки и его друзья решили искать ее на автомобилях. Луна была почти полной, и Олив хватало света для ориентировки. Когда она вернулась во двор своего дома, то сразу пошла в мастерскую, – старый деревянный сарай восемь на десять футов, стоявший на другой стороне от подъездной дорожки. С сильно бьющимся сердцем, покрывшись холодным потом, Олив взяла двенадцатизарядный винчестер, который отец брал с собой на утиную охоту. Все остальное оружие было заперто в оружейном сейфе в гостиной. Но отец недавно чистил дробовик, поэтому ружье лежало на верстаке.
Олив не знала, собирается ли Дикки со своими безумными друзьями прийти за ней, но хотела приготовиться на всякий случай.
Она пошарила на верстаке, нашла фонарик, оставленный отцом, и включила его. Батарейки почти разрядились, и свет был тусклым.
Она нашла провощенный отцовский мешок для утиной охоты и сунула туда коробку с патронами. Потом начала обыскивать сарай в надежде найти дневник, о котором услышала сегодня вечером. Может быть, это дневник Хетти?
Олив проверила полки, коробки с инструментами, старые деревянные ящики для яблок, набитые разным хламом. Она нашла старые батарейки, пластиковые ведерки, мотки проводов, коробки гвоздей, старые ободья для колес, но ничего, отдаленно похожего на дневник. Потом она заметила большую розовую коробку для рыболовной снасти, которой пользовалась мать во время своего кратковременного увлечения вышивкой из бисера. Несколько лет назад мама решила, что будет забавно изготавливать украшения из бисера и продавать их на ремесленных ярмарках и на фермерском рынке. Она потратила небольшое состояние на материалы и сделала лишь несколько образцов, которые оставила себе или отдала Рили, а потом утратила интерес к бисеру. Мама была непоседливой женщиной. Вещи лишь на короткое время привлекали ее внимание, пока она не увлекалась чем-то новым.
Олив поднялась на цыпочки, сняла коробку с верхней полки, поставила ее на верстак и открыла. Верхняя часть была разделена на крошечные коробочки для бисера, рассортированного по цвету и размеру. Там были катушки нейлоновых ниток для нанизывания, крючки и застежки. На дне лежали инструменты: молоточек, плоскогубцы и всевозможные пинцеты. А под ними – книжка в кожаной обложке.
Олив достала ее, быстро перелистала и узнала крошечные наклонные буквы, аккуратный почерк своей матери.
Это был мамин дневник!
Олив понятия не имела, что мама вела дневник. Первая запись была датирована 1 января 2013 года.
Олив перелистала страницы. Было нечто удивительное и утешительное в том, чтобы видеть мамин почерк, прикасаться к страницам, которых касалась она, читать ее мысли.
Многие ранние записи относились к скучным повседневным делам: часы работы в магазине, неприязненные отношения с боссом, забавная история, услышанная от покупателя.
Потом содержание стало более интересным. Мама писала о Хетти и о ее сокровище. Она явно искала его.
Вот что мама написала за месяц до своего исчезновения:
«Я чувствую, что Хетти направляет меня, приближает меня к нему».
