Глава 44
Олив
13 сентября 2015 года
Ее отец стоял на кухне в рабочей рубашке с именем «Дастин», нашитом на нагрудном кармане.
Друзья называли его «Дасти».
Но друзья давно перестали приходить к нему. С тех пор, как ушла мама. Еще до того, как они затеяли бесконечную реконструкцию. Снос стен, кучи пыли, строительные смеси, дыры в стенах и потолке.
– Что ты делаешь с ружьем, Олив?
Он говорил серьезно, а не назидательно. Он называл ее Олив, только когда был рассержен или испуган.
Она достала дневник из заднего кармана и уронила его на кухонный стол.
– Я нашла это в сарае.
Отец бросил на дневник быстрый взгляд, но не сводил глаз с ружья, нацеленного на него.
«Когда рядом с тобой в комнате есть оружие, ты уделяешь ему все внимание».
Отец выглядел усталым и похудевшим. Темные круги под глазами делали его похожим на грустного енота.
– Положи оружие, Олив, и тогда мы сможем поговорить, – сказал он, но его голос бы похож на цокот встревоженного енота.
«Опасность. Здесь опасно».
– Знаешь, что это такое? – Олив подбородком указала на книжку.
– Нет, – сказал отец. – Никогда не видел.
– Это мамин дневник, – сказала Олив.
На его щеке дернулась мышца.
– Положи оружие, Олив, – сказал он.
– Ты знал, что она вела дневник?
Он покачал головой. Остатки краски сошли с его лица, и оно стало бледным, как штукатурка.
– Знаешь, я читала его. Можешь угадать, о чем она писала?
Отец помолчал, стиснув зубы и глядя на ружье.
– Это про других мужчин? – наконец спросил он.
Олив рассмеялась.
– Знаешь, что? Я не верю, что у нее вообще были другие мужчины. Думаю, это всего лишь твои страхи. А может быть, ты пытался замести следы?
– Замести следы?
– Знаешь, что там написано? Она писала, что больше всего боялась тебя. – Олив тяжело сглотнула, глядя на отца. На отца, который научил ее стрелять и следовать правилам охотника: уважай свое оружие, никогда не стреляй по мишени, если не уверен, никогда не заставляй животное страдать без надобности и никогда, никогда, не направляй оружие на человека, если не собираешься воспользоваться им.
– Почему, папа? Почему мама боялась тебя?
– Боялась меня? – повторил отец низким, скрежещущим голосом.
– Я читала дневник, – сказала Олив. У нее вспотели ладони, но она продолжала удерживать палец на спусковом крючке. – Не лги мне.
Она обвела взглядом комнату: ободранные стены, вскрытые половицы. Все разобрано или разрушено. Потом она поняла. Она наконец выяснила причину навязчивого желания отца постоянно реконструировать дом. Сейчас Олив чувствовала себя персонажем комикса, над головой у которого включилась электрическая лампочка.
– Ты искал ее карту и дневник, верно? – спросила она.
– Какую карту?
– Где отмечено сокровище Хетти. Ты решил, что она спрятала ее в доме. В надежном месте, где никто не будет искать. И дневник, где есть доказательство того, что ты сделал.
Лицо отца скривилось, как от боли.
– Я… – выдавил он и замолчал.
– Но ты так ничего и не нашел, да?
Он не ответил.
– Я знаю, что ты сделал ей больно, – сказала Олив.
– Больно? – Он пошатнулся, как от удара в грудь. – С чего ты взяла?
– Так мама написала в своем дневнике. Что ты причинил ей боль. Ты угрожал ей, говорил, что некоторые люди исчезают бесследно.
Отец тяжело привалился к столешнице.
– Она так написала? – медленно произнес он. – Почему?
– Это ты мне скажи.
Он покачал головой:
– Понятия не имею. Я никогда не причинял боль твоей матери и не угрожал ей. – Казалось, он уменьшался в размере, все глубже уходя в себя. Маленький, сломленный человек.
Олив было трудно поверить, что ее отец лжет: он выглядел искренне растерянным и обиженным. Но почему мама так написала о нем в своем дневнике?
Отец оторвал взгляд от ружья и посмотрел в окно.
– Там кто-то есть, – сказал он.
– Что?
Не опуская оружие (это могло быть уловкой с целью отвлечь внимание), Олив выглянула в окно.
Отец был прав: она заметила какое-то движение. Сначала она подумала, что это Дикки Барнс, который явился за ней. Дикки с его бандой доморощенных медиумов был последним, кого Олив хотела видеть.
Но это был не Дикки.
Она увидела белое платье и белый овал оленьей маски в холодном свете луны.
Отец стоял у окна и недоуменно моргал, глядя на оленью голову с белой шерстью, длинной мордой и блестящими черными глазами.
– Что за дьявольщина? – пробормотал он.
Но Олив уже побежала к выходу и распахнула дверь, глядя на фигуру, быстро удалявшуюся в сторону деревьев.
– Мама! – крикнула она.
Фигура остановилась и посмотрела на Олив. Белая маска как будто сияла в лунном свете. Потом она отвернулась и побежала к лесу.
– Мама! Подожди, пожалуйста!
Глава 45
Лори Кисснер
29 июня 2014 года
Другие уже знали. Она была уверена в этом.
Сегодня вечером она, как обычно, пришла в кружок и, по условному знаку, вышла в центр круга, играя роль Хетти для общения с духом. На ней было белое платье, черный парик, любимые вышитые туфли, а сегодня еще и безупречный завершающий штрих: ожерелье Хетти.
Другие верили, что она обладает даром.
Она слышала голос Хетти.
Она слышала, как дух говорит ее устами.
Было такое ощущение, как будто она пригласила Хетти внутрь себя, позволила ей овладеть своим телом и разумом, позволила ей говорить и делать все, что она пожелает.
Лори действительно обладала даром.
И теперь она понимала почему.
Она провела исследование. Она побывала на фабрике в Льюисбурге и узнала, что случилось с Джейн, дочерью Хетти. В конце концов она узнала, что у Джейн было двое детей, Энн и Марк, и что Энн на самом деле была ее матерью, а Марк – ее дядей, тем человеком, который забрал их к себе после «трагедии».
Мама до своей гибели очень мало рассказывала Лори о бабушке. Разумеется, Лори понимала, как важно хранить тайны прошлого. Она сама хранила в тайне свою прошлую жизнь. Когда она переехала к дяде Марку и тете Саре, то придумала себе новую личность, попросила называть ее Лори, а не Глорией, а потом юридически оформила смену фамилии на Уайткомб вместо Грэй. Как будто так легко было расстаться с прошлым и с той болью, которую оно хранило в себе.
