– Но она же этого не знала.
– Тоже верно.
Они помолчали.
– Скажи, а зачем ты снимал публику в стрип-клубе? – вспомнила Лорейна.
– А, это… Там работает моя подруга: я думал, что у неё неприятности.
– А оказалось?
– Не знаю, я не успел выяснить.
– Расскажи об этом.
– Зачем?
– Может быть, это имеет отношение к твоей смерти.
– Да, меня грохнули из-за денег.
– История на этом не кончилась.
Она в нескольких словах рассказала ему, что произошло после его смерти.
– Ну, Броган – тоже человек Маккены, хотя он покруче, чем я, и занимался вещами посложнее. И деньги всплыли, пусть и не все. Так что, может быть, дело всё же в деньгах. Но про клуб я тебе расскажу, конечно. Моя подруга – Барбара Трейси, она танцовщица в «Уимзи». Последнее время она была сама не своя: нервная, резкая, как будто боялась чего-то. Я спрашивал, в чём дело, предлагал разобраться, а она говорила, что мне показалось и всё в порядке. Говорила, чтобы я не морочил себе голову, а потом стала сердиться, если я заговаривал об этом. Я перестал её спрашивать, но видел, что что-то не так. Я подумал, что ей угрожают или достают: с девушками из стрип-клубов такое случается. И я решил узнать: стал снимать посетителей, когда она выступала, надеялся найти кого-то, кто вёл себя подозрительно, но ничего такого не заметил. И когда потом просматривал фотки – ни-че-го. Так что вряд ли меня из-за этого убили: просто смысла не было.
– Спасибо, Стивен. Я постараюсь разобраться, что с тобой случилось.
– Тогда это тебе спасибо. Если узнаешь, расскажи.
Был вопрос, который Лорейна Суини задавала всегда, разными способами, но всем без исключения:
– Что я могу для тебя сделать, Стивен?
Он смущённо кашлянул:
– Помоги Белле, а?
– Белле?
– Это её сценическое имя – моей подруги. Я привык её так звать. Понимаешь, я переживаю за неё. Может быть, тебе она расскажет, как женщина женщине?
– Хорошо. Я поговорю с ней сегодня, обещаю. Ещё я взяла твои фотографии из клуба и просмотрю их.
– Спасибо.
– Хочешь ещё чего-нибудь? Что-то передать родителям? Могу сказать, что мы с тобой дружили, и ты часто говорил о них.
– Нет. Не надо: они… с ними всё в порядке, если не считать того, что случилось со мной… У меня хорошие братья. А так… Нечего тут передавать.
– Может быть, заказать панихиду? – Лорейну переполняло сочувствие.
– Ты серьёзно?
– Многим от этого становится легче.
– Нет, это не для меня.
– Можно я возьму твои кубки? Я тогда смогу с тобой связаться, если будет что-то срочное.
– Бери, конечно. И… удачи тебе.
– И тебе, Стивен.
Лорейна Суини медленно потянулась и посмотрела на часы. Перекусить и ехать на встречу с Беллой: стрип-клуб «Уимзи» открывался в семь вечера.
День перед этим она провела в трудах – праведных, но не принёсших пользы.
Для начала она встретилась с детективом Маршем: отдала деньги и получила копию дела о самоубийстве Стивена Макбрайта, из которого она не узнала ничего нового: когда приехали патрульные, а затем криминалисты, Макбрайт лежал в номере на полу: он выстрелил себе в висок из пистолета тридцать восьмого калибра. Всё, от позы до следов пороха на руке и одежде, указывало, что Макбрайт застрелился сам. Впрочем, это Лорейна и так уже знала.
Вторая информация, полученная от Дэвида Марша, была интереснее: записи видеорегистратора с машины патрульных, задержавших «Стивена Макбрайта» утром восемнадцатого января, оказались испорчены – техническая неполадка. Ничем не примечательный протокол задержания прилагался. Что-то Лорейну в нём не то чтобы смущало, но… требовало осмысления.
В машине Макбрайта могли остаться отпечатки пальцев его двойника, вот только на штрафстоянке его «Тойоты» не оказалось. Лорейна понадеялась, что машина всё ещё стоит там, где произошло задержание – городские службы не всегда работают, как часы, и даже не поленилась съездить и посмотреть, но и там автомобиля уже не было. Она попросила детектива Марша узнать: оказалось, что машину даже не забирали, хотя должны были. Однако кто-то на ней уехал… Иногда удавалось уговорить владельцев какого-нибудь магазина или бара поделиться записями с камер наблюдения, но, как назло, место, где патрульные встретили «Макбрайта», а затем оставили его «Тойоту», было пустынным участком пригородной дороги…
Остальное время Лорейна изучала фотографии из «Уимзи». Стивен был прав: ничего подозрительного. Но на паре снимков она заметила знакомое лицо: Брэд – недавний посланец леди Ли, «Сочувствую. Правда». Неблагой китейн, а Маккена подозревал китейна. Судя по поведению, весьма неблагого.
Бармен из клуба «Уимзи» походил на недовольную лягушку: глаза навыкате, тонкогубый рот плотно облепляет зубы, выражение лица – болотное. Как они с таким парнем за стойкой делают выручку за спиртное? Или на него вообще никто не смотрит? Все глазеют на девушек?
Лорейна попросила этого типа позвать Беллу: программа ещё не началась, но в клубе уже было многолюдно. Ожидая подругу Стивена Макбрайта, Лорейна осматривала «Уимзи»: дорогое заведение, но без шарма. Чем-то оно напоминало попытку устроить вип-дискотеку в общественном туалете: чёрно-белый кафель на полу, панели на стенах, при этом дорогая звуковая и осветительная техника. Зал, правда, вместительный, достаточно просторно для танцев между столиками, вдоль одной стены тянулась барная стойка с богатым ассортиментом спиртного и сомнительным украшением в виде того самого бармена, вдоль другой – кабинки для привата.
– Вы хотели меня видеть?
Есть женщины, которым, чтобы разбудить желание, даже не надо раздеваться. Белла была из таких: безупречная фигура, живое, чувственное лицо, которому позавидовала бы голливудская актриса, роскошные волосы – буйные кудри.
– Меня зовут Лорейна Суини, я частный детектив. Я пришла поговорить о Стивене Макбрайте.
Белла провела ладонями по лицу, не заботясь о макияже, но голос её остался спокойным:
– Он умер. Выстрелил себе в голову. Два дня назад.
– Я знаю. Поэтому я здесь.
– Не понимаю.
– У Стивена не было причин для самоубийства.
– Были, если уж он покончил с собой, – Белла опустилась в соседнее кресло. Не так, как если бы разговор её наконец заинтересовал, а так, будто она не могла больше стоять.
– Стивен беспокоился о вас. Он считал, что с вами что-то происходит.
– Откуда вы знаете?
Правду, только правду, но не всю правду:
– Он сам мне сказал. Стивен поделился со мной своими подозрениями.
