Я сразу узнал голос Соболя и завертел головой, отыскивая Эрика Ильича. Прямо посреди просторного двора в окружении целых шести унылых блочных домов теперь возвышалась укрытая побегами вьюнка деревянная беседка с остроконечной крышей, а на ее ступеньках стоял наш директор и призывно помахивал рукой.
Мы подошли, и первым делом Эрик Ильич окинул меня изучающим взглядом:
– Ну, как прогулка? Голова не болит?
– Я даже забыл о ней, – ответил я совершенно правдиво. – Столько всего интересного вокруг!
– А, ну да, разумеется. – Показалось мне или Соболь был чем-то недоволен? – Иди-ка внутрь, Тир-Убрель как раз расспрашивал о тебе.
– Может, лучше в другой раз? – У меня были очень веские причины не попадаться на глаза Великому Жрецу.
Но директор уже исчез внутри, за цветущим пологом, так что пришлось тащиться следом.
Внутри беседки оказалось нечто вроде штаба: квадратный стол, заваленный бумагами, и множество посадочных мест вокруг него. Пришпиленная к деревянным основаниям беседки, висела на стене большая карта, где наш Северо-Запад и еще несколько областей были обведены жирной зеленой чертой. Напротив – карта мира. Худенькая девушка-лотт возилась с документами, раскладывала их по кучкам и время от времени бросала короткие заботливые взгляды на Жреца. У меня почему-то мелькнула мысль, что она в него влюблена.
Великий Жрец изучал какие-то бумаги, выхватывая их из одной стопки и через пару секунд переправляя в другую, но немедленно поднялся из-за стола нам навстречу, посмотрел на меня – и его глаза остекленели. Меня бросило в нестерпимый жар, однако Тир-Убрель уже овладел собой, шагнул вперед и по земному обычаю протянул мне руку:
– Приветствую, Алексей! Хотел навестить еще в Пещерах, но твои друзья тебя бдительно оберегали, – и улыбнулся малость смутившейся Иоле.
– Вы этого человека видели во дворце, да? – пятясь и не подавая руки, спросил я.
Жрец дернул головой:
– Я видел человека с этим лицом, но это не имеет ровно никакого значения. Мы оба с тобой оказались не в тех телах, что даны нам от рождения, товарищи по несчастью, так у вас на земле говорят? Примем это испытание достойно.
Я чуточку успокоился, перестал пятиться и все же обменялся с Тир-Убрелем крепким рукопожатием. Если вдуматься, положение Жреца было куда более аховое: ему предстояло вернуть чужое тело и остаться ни с чем. А в целом выглядеть он стал куда лучше с нашей последней встречи: исчезли ужасные ожоги со щек, само лицо чуточку округлилось. Я словно видел перед собой Данко, каким он впервые появился в нашем лагере, и ужасно скучал по нему.
– Что ж, когда Алексей окончательно окрепнет, приходите сюда, и я подыщу вам работу по душе. – Жрец приобнял за плечи меня и Иолу. – Ведь это ваш город и мир, кто лучше вас позаботится о нем!
– Какую работу? – тут же спросила девочка.
– Ну, первоочередная задача – это устранить все, что вредно для здоровья живущих, все эти ваши, уж простите, ужасные фабрики, производства… Мотивировать людей на получение новых и нужных в этом мире профессий. Кроме того, нам удалось связаться с еще одной уцелевшей общиной Древних – в Шотландии, просто чудо, что Орден не успел до них добраться. Завтра ваши старшие ребята вылетают туда, чтобы выработать совместный план действий: либо тамошние обитатели перебираются к нам, либо мы делимся с ними чертежами нашего излучателя… Но зависит от того, насколько у них там развиты собственные технологии. А самое важное сейчас – это защита наших границ.
– Разве они не защищены излучателями? – удивился я.
– Само собой. Но только от людей. А между тем где-то на островах проживают сотни Древних, выращенных в ненависти к нам, да и ко всему живому. Так что, вполне возможно, уже сейчас у нас появились лазутчики…
Я поежился. А как хорошо все начиналось!
– В общем, Алеша, когда будешь абсолютно здоров, жду тебя в нашем штабе. – Он обвел изящной рукой беседку. – И твою половинку тоже. А пока гуляйте, наслаждайтесь этим чудесным миром!
На этом мы распрощались. Мне ужасно хотелось еще немного побродить по улицам, но Иоланта непреклонно потребовала возвращения в лагерь.
Глава вторая
Родные стены
Ночью мне приснилась Тася. Она стояла внутри какого-то странного сооружения, сложенного из круглых камней, вроде как склепа с узким и низким входом, так что фигура ее тонула в тени, видно было только лицо, а на нем – печальная улыбка.
– Тася, ты здесь? – спросил я, пораженный тем, что она так близко, а я и не знал.
– Я здесь, – прозвучал тихий ответ. – И он тоже здесь.
– Он – это кто? Ванька? Приор Гай?
– Тебе нужно быть очень осторожным. – Голос начал стихать, удаляться, тень делалась все гуще и гуще.
– Тася, я обязательно найду тебя! Знаешь, теперь я выгляжу иначе…
Во сне я очень обрадовался возможности все напрямую ей объяснить, разволновался – и проснулся.
Конечно, о сне больше не было и речи. Я сел на кровати и стал размышлять: а если все так и есть, как мне приснилось? Приор Гай со своими приспешниками вовсе не покинули город, а затаились, возможно, все там же, в пещере. И Тася с Иваном у них. И Дима тоже там, и Кира. Пещеру Печерского наверняка обследовали, но ведь я сам видел, сколько там потайных коридоров. Вот если бы спуститься и хорошенько порыскать… а вообще, в курсе ли приор, что случилось с его любимым воспитанником? То есть он знает конечно же, что Кира стала Расколотой, но ведь это по разным причинам могло произойти…
Эта мысль так меня поразила, что я кубарем скатился с постели, натянул одежду прямо в темноте и рванул в соседний коридор, где обитали Соболи. Время на часах специально не стал смотреть, чтобы решимость не пропала.
Здесь все было еще темным, сонным, только основной коридор слабо подсвечен. Конечно, у меня хватило ума не врываться с разбегу в супружескую спальню, но, после того как я раз пять прошелся туда и сюда по коридору (стараясь не шуметь, само собой), наш директор в одной майке и трениках открыл дверь самолично. Выглядел он сонным и встревоженным, даже длинные желтые волосы не успел собрать в хвост.
– Алеша, что случилось? Старые раны беспокоят?
– Нет, я в порядке, – отчитался я. – Просто хочу кое-что обсудить с вами, Эрик Ильич.
– И до утра это никак…
Я выразительно вздохнул.
– Ладно, пошли в мой кабинет.
Едва зашли в прохладную темную пещерку, как я приступил к делу:
– Эрик Ильич, вот я тут подумал: приор и его люди ведь понятия не имеют, что случилось с Игорем? Они могут считать, что он прикончил кого-то, сам был ранен, где-то отлеживался, так ведь?
