– Брехня, – хмыкнул я. – Только что Верховник дал понять, что всех ждет лишь приятная разминка перед настоящими боями. Зачем кому-то убивать новициата, пугать и деморализовывать остальных в такой обстановке? Где логика?
– Верховный Паж может ничего и не знать, – не сдавался Карамыш. – Так решили остальные приоры, ведь это они создавали препятствия для испытаний. И заранее подстроили так, чтобы ты кого-то убил, стал Расколотым, а до всех дошло, что союз с Древними невозможен!
– Ладно, разберемся, – сказал я, с трудом подавляя очередной зевок. – Завтра подробнее мне все с утра расскажешь, а сейчас – спать.
Отстранил его, нырнул в комнату и запер за собой дверь. Обязательно схожу в душ, вот только полежу минутку. Рухнув поверх шелкового, приятно холодящего покрывала, я вяло размышлял насчет Женькиных слов. В целом приоры могли что-то такое устроить, на своих им плевать, это факт. Что ж, придется быть очень осторожным, держать себя в руках… Но тут мои мысли окончательно смешались, словно кто-то сбросил их в мешок и сильно встряхнул, – и я напрочь отключился.
Глава пятнадцатая
Пробуждение
Очнулся от щекотки в носу, с усилием сфокусировал взгляд на чем-то длинном, зеленом, шевелящемся. Кажется, травинка… Откуда она здесь? Попытался отвести ее от лица, но в руку словно накачали свинца, и теперь она валялась рядом – чужая, неподъемная. Что-то невероятное промелькнуло в мозгу: я вдруг вообразил, что все последние события были бредовым сном, а на самом деле прошло лишь несколько дней или часов после того, как Печерский погиб… И я погиб.
Но я и не в доме Шакракумора, а на какой-то поляне, в окружении деревьев, которые кажутся размытыми, нечеткими, а за ними невыносимо блестит что-то ярко-голубое. И было довольно холодно, у меня уже онемели пальцы. Если я не в подземном мире и не в моем городе, то, значит, на острове. Но что тогда со мной?
Совершив невероятное усилие, я сумел сесть, прислонившись спиной к толстому шершавому стволу. И немедленно в конечностях закололо, в глазах потемнело, мерзкий тошнотворный позыв сдавил горло. Целую минуту я тупо сглатывал и глубоко дышал. Потом стало малость полегче, но зато еще тревожнее. Я оглядел себя: на мне была футболка и джинсы, в которых уснул вчера (или когда?) на кровати с шелковым покрывалом, на расстоянии вытянутой руки в траве стояли мои кроссы, а поверх лежала куртка защитного цвета, не моя. Все говорило о том, что мне ничего не привиделось, что вчера я действительно прибыл в замок главы Ордена, а с утра должен был принять участие в акколаде. Вдруг меня с головой накрыло осознание ужасной истины: я перестал быть Соединившимся.
Но как такое могло случиться? Что-то случилось с Иолой? Она кого-то убила? Или я убил и сам этого не помню? Я шепотом позвал:
– Иоланта!
Сам понимал, как это тупо: мы больше не были связаны сном. Но я бы отдал в этот момент все что угодно, лишь бы убедиться, что она хотя бы жива.
Минута шла за минутой, а я даже не пытался сдвинуться с места и тщательно прислушивался к своему состоянию. Если я теперь Расколотый, то должен чувствовать… что-то ужасное, в общем, о чем никто и рассказать толком не может. Димка в таком состоянии пытался броситься под машину, я же ощущал только ужасную слабость и страх.
Напротив меня раздвинулся густой кустарник, льнущий к стволу высоченной пальмы, и на поляну выскочил запыхавшийся парень, которого я видел за ужином в замке, предположительно вчера. Покрутил головой и вдруг на всех парах помчался прямо на меня. Я похолодел от страшной догадки: он бежит убивать! А я словно связан по рукам и ногам, не в силах себя защитить, могу только смотреть на него и ждать смерти.
Но парень, не добежав десяток метров, вдруг замер, привстал на цыпочки, вытянулся всем телом, как суслик на посту, и вгляделся во что-то над моей головой. А потом разом крутанулся на пятках и исчез за деревьями. Я осторожно, все еще борясь с тошнотой, запрокинул голову и тоже посмотрел вверх. К стволу, на который я опирался, была пришпилена желтая картонка. Но что на ней было, с этого ракурса я не мог разглядеть. И поэтому я остался сидеть на траве, осторожно разминая конечности, пытаясь изгнать противную ватность из мышц.
Следующий человек появился откуда-то сбоку. Двигался он совершенно бесшумно, так что я его сразу не заметил. Лишь когда он склонился надо мной, я вздрогнул и замер, готовый ко всему. Но Акила – а это оказался именно он – только произнес озадаченно:
– Ты чего без дела сидишь, не оделся даже?
Я сообразил, что смогу наконец получить хоть какие-то разъяснения.
– Слушай, ты не в курсе, почему я здесь?
Идеальный овал шоколадного лица Акилы изумленно вытянулся, в глазах парня заиграли смешинки:
– Ну и вопрос! Да ведь испытания уже идут!
– А… а что я пропустил? – в отчаянии задал я самый дурацкий вопрос, на какой был способен. – И почему не помню, как они начинались?
Акила хлопнул себя руками по бедрам и от души расхохотался, складываясь пополам. Отсмеявшись, произнес:
– Мне говорили, что в России народ веселый, теперь сам вижу. Ничего ты не пропустил, не переживай. Вчера нам в еду добавили сильное снотворное, а потом оттащили каждого на его позицию. Акколада часто так и начинается, чтобы сбить участников с толку. Ты не знал?
– Нет, – буркнул я. – Меня не готовили к посвящению.
– А, точно. – Акила улыбнулся мне чуточку виновато. – Извини, не сообразил. Буду иметь в виду, что напарник мне попался не слишком подкованный.
– А почему я – твой напарник?
– А вот почему!
Он шагнул ближе, едва не врезав мне коленкой в лоб, раздался короткий хруст, и Акила помахал перед моим носом картонкой, на которой в желтом круге была выведена большая цифра 5. Ниже еще что-то было написано, но я не мог сфокусироваться на мелких строчках. У меня в глазах и крупные-то объекты пока расплывались.
– У меня тоже пятерка, – растолковал парень, достав из кармана такую же картонку и продемонстрировав мне. – По инструкции ты должен был оставаться на месте, а я – отыскать тебя. Вот, нашел. Может, все же обуешься и наденешь куртку? И так много времени потеряли, теперь придется бежать.
Бежать? Я даже улыбнулся, услышав это слово, настолько означенное действие было для меня нереально. Как и надеть ботинки, когда пальцы на руках не гнутся и напрочь потеряли чувствительность.
– Знаешь, беги один, куда там тебе нужно. А я… я позднее разберусь с инструкцией и тоже, может, двинусь.
Акила перестал улыбаться, в его янтарных глазах заплескалась тревога. Он опустился на корточки и заглянул мне в глаза.
