Сквозь распахнутое настежь окно я мог видеть сидящих за столом Шакракумора и Тер-Андроля: они распивали какой-то золотистый напиток, вопили и хлопали друг друга по плечам. Похоже, тут все было в полном порядке.
– Алеша, а посмотри, что Чак-Кунак уже умеет, – попросил меня Энерир, и я притормозил у самых ступенек дома. Васильев же, еще по пути сюда мечтавший о чашке бодрящего местного чая, прошел прямо в дом.
– Давай показывай.
Сияющий Энерир кинул дракону мяч, тот мигом поймал его на кончик чуть приплюснутого носа и принялся вращать, словно заправский футболист на пальце. Потом чуть дернул головой, мяч улетел назад, но был отбит хвостом и снова вернулся в прежнюю позицию. Потом точно так же дракоша пасовал поочередно своим задним лапам. А под конец запустил мяч так высоко в тускнеющее небо, что я даже на миг потерял его из виду. А затем мяч помчался вниз и вдруг вспыхнул яркой звездой.
– Чак-Кунак, ну ты опять?! – взвыл юный хозяин.
На морде дракончика было отчетливо написано смущенное: «Прости, не удержался».
– Вы молодцы… – начал было я и вдруг насторожился.
Потому что из распахнутого окна уже некоторое время не доносилось ни звука. Взволнованный, я поспешил внутрь и понял, что судьбу вокруг пальца все равно не обведешь.
Глава двадцать третья
Воплощенное зло
Димка превратился в соляной столб всего в шаге от порога комнаты, развернувшись всем телом к дивану, где рядом с невестой биорда сидела Тася. Лица Васильева я видеть не мог, зато видел ее лицо: испуганное, смятенное, вопрошающее. Притихли за столом с недонесенными до рта кружками хозяин дома и Тер-Андроль.
Все было кончено. Мое сердце остановилось на миг, а потом забилось вновь – пусто и равнодушно.
Тася с явным усилием перевела на меня взгляд.
– Алеша, я…
– Не говори ничего, не надо, – взмолился я. – Ты ни в чем не виновата, те гады это с вами сотворили…
– Так ты знал? – развернулся ко мне Васильев.
– Я догадался. Еще там, у твоей палатки.
Вдруг Димка схватился руками за голову, крикнул хрипло: – Черт!
И бросился вон из дома.
Еще минута недоуменной тишины.
Потом Тася тихонько поднялась с дивана, прошла мимо меня, низко опустив голову. Я поплелся за ней, во дворе спросил:
– Побежишь за ним, да?
– Нет. Просто хочу посидеть в саду, одна.
– Понял, – сказал я и вернулся в дом. На автомате, а лучше б мне было сразу уйти. Потому что здесь меня ждали, чтобы получить хоть какие-то объяснения. Но мне уже все сделалось безразлично, и я в деталях рассказал друзьям, что случилось.
Когда закончил, вид у всех был огорошенный. Потом биорд дернул себя за длинные космы и простонал:
– И все по моей вине! Этой девчушке морголы передали для меня одно особое снадобье из водорослей, раз уж их свист не помог.
– Неважно, – сказал я. – Может, и хорошо, что так вышло.
– Да, не будем торопиться с выводами, – осторожно вклинился Шакракумор. – Мне приходилось читать в древних книгах, что такое действительно иногда делалось, когда два атланта в юном возрасте теряли пары. Считалось, что лучше пойти против природы, но дать ребятам шанс. Но атлант с человеком? Будем надеяться, все обойдется.
Понятно, их больше волновала техническая сторона вопроса, они ведь были не в курсе, что значила Тася для меня.
– Простите, я… Шакракумор, можно мне немного побыть одному?
– Само собой.
Я нырнул туда, где часом раньше лежал биорд, крепко притворил за собой дверь. Вселенский холод, космическая пустота – вот что я ощущал в этот момент. Необходимо было хоть как-то отвлечься, хоть что-то предпринять.
Но куда мне было идти? Иола с Ванькой, а Разин теперь слишком умен, чтобы исцелиться в ближайшее время. Димка и Тася едины в нежелании со мной говорить. В лагере – отец. Здесь мне тоже оставаться не имело смысла, все равно ведь не смогу уснуть.
Пометавшись из угла в угол, я все же нашел выход: наведаюсь-ка потихоньку в пещеру Печерского, разведаю обстановку. Возможно, Верховный Паж успел отозвать приора, и тогда Кира уже вернулась в наш лагерь. Или, может, она захотела сперва проведать родителей и узнала нечто ужасное. Может, она сейчас тоже отчаянно нуждается в поддержке близкого, а ведь у нее, если рассудить, из близких на свободе только я и остался.
Накрутив себя таким образом, я уже был уверен, что должен как можно скорее отыскать сестру. Шагнул к двери… и передумал. Шакракумор и Тер-Андроль могут и не отпустить так просто, начнут приставать с вопросами… Нет, все правильно, они мои друзья и им положено волноваться. Вот только у меня пока нет для них ответов. А еще в саду была Тася, которая четко дала понять, что не хочет меня видеть.
Обдумав все это, я развернулся на сто восемьдесят градусов и выпрыгнул через окно в заднюю часть Шакракуморова дворика. Едва не растоптал аккуратные ряды грядок, пролез сквозь густые заросли цветущих кустов и вышел на полянку. Сбоку, на лужайке, пасся взрослый дракон, в котором я признал Гар-Гука. Видно, наш биорд теперь не мог ни на час расстаться с другом. Дракон изумленно поднял голову (вторая продолжала пастись) и окинул меня подозрительным взглядом.
– Понимаю, друг, в твоем мире не принято, чтобы через окна выходили, – пробормотал я, проходя мимо и перемахивая через забор.
Вечерняя мелодия застала меня в конце улицы. Я знал, что скоро небо резко потемнеет, и перешел на бег: хоть атлантское зрение и позволяло видеть в потемках, а темноту я все равно не любил.
Вот и Пещера Ложных Воспоминаний, вход в которую снова закрыт огромным камнем, специально обтесанным и тщательно подогнанным к отверстию. В земле вырыто углубление, по которому камень можно сдвигать и возвращать на место. Дежурного циклопа рядом не наблюдалось, возможно, он ушел сразу, как отзвучала мелодия, ведь после нее детей уже не выпускают на улицу. Я сдвинул камень, немного постоял у входа в Пещеру, собираясь с духом, – мне впервые предстояло пройти там, где я умер. А потом пролетел ее на самой предельной скорости. И сразу нырнул в следующую, в Игореву пещеру.
Там было тихо и темно, но я знал, куда идти. И скоро уже стоял перед дверью в комнату приора Гая, тщательно прислушиваясь. Тут он или уже отбыл?
Попадаться на глаза приору не хотелось, хотя, если так случится, совру чего-нибудь. Но скорее всего, его тут нет, времени прошло предостаточно. За дверью не раздавалось ни звука, я осмелел и осторожно приоткрыл ее, буквально на пару миллиметров. Увидел кровать Гая Малодия – пустую. И после этого уверенно вступил в комнату.
