Наконец я разглядел и самих жениха с невестой: просто не посмотрел вверх, а они, оказывается, стояли на довольно высоком помосте, оба в длинных плащах с надвинутыми на лица капюшонами, и выглядели скорее взволнованными, чем радостными. Хотя Тер-Андроль и помахал нам рукой, но тут же отвел глаза и начал беспокойно озирать небо.
– Смотри, прикидывает, как бы улетучиться по-тихому, – подтолкнул я локтем Иолу.
В ответ получил свирепое шипение.
Вдруг высоко в небе, под самым куполом, замелькали черные фигуры, неразличимые против яркого сияния неба. Едва они спустились пониже, как стало видно, что это на идеально равном расстоянии друг от друга неслись четыре биорда, и к поясу каждого была приторочена толстая сверкающая цепь, а на этих цепях висел железный ларец. Одежды на биордах казались чешуйчатыми, как кожа дракона, а на головах красовались неглубокие шлемы с короткими рогами.
Тер-Андроль вмиг скинул плащ, оказался в таком же блестящем костюме, поднял и опустил руки, превращая их в крылья, и рванул навстречу четверке. И вдруг атаковал рогами шлема ближайшего биорда, только искры полетели.
Конечно, я понимал, что перед нами разыгрывается представление, но все равно жутко переживал за друга. Ему приходилось раз за разом то атаковать одного из четверки, то бодать цепи, на которых висел ларец. Наконец у него получилось порвать две цепи и содрать два пояса, и ларец полетел вниз, на свободный от жителей центр площади, где его поймали четыре циклопа.
Только они собрались утащить добычу куда подальше, как с помоста спорхнула Тур-Гурлиль в серебряном платье и начала исполнять в воздухе над циклопьими головами какой-то удивительный танец. Она кружилась и кружилась с каждым мгновением все быстрее, так что в конце концов все четверо циклопов схватились за головы и попадали на камни без всякого притворства.
Тогда Тер-Андроль с торжествующим гортанным криком камнем рухнул с небес рядом с ларцом, распахнул крышку…
Я ожидал увидеть внутри какие-то ценные штуки, за которые стоило бы так сражаться, но в ларце обнаружилось нечто несуразное, блекло-зеленое и помятое, словно бы сидящий на корточках человек накрылся с головой накидкой. Однако почему-то это непонятно что вызвало просто невероятный восторг у собравшихся гостей. Древние радостно переглядывались, пары переплетали руки, родители прижимали к себе детей, у многих даже слезы стояли в глазах.
Пока я недоуменно озирался, произошли кое-какие перемены: непонятно что вытянулось в длину и ширину, и стало ясно, что это растение, примерно раза в два выше нашего подсолнуха, с бледно-салатовыми листьями и плотным бутоном.
Тер-Андроль и Тур-Гурлиль встали по бокам от него, плотно прижали к бутону свои четыре ладони, переплели пальцы. Вид у обоих был в этот момент такой бледный и перепуганный, что я спросил себя, какое еще древнее чудище вылезет из этого цветочка.
– Флагуратус! – услышал я за спиной восторженный шепот мадам Софи. – Вот я его и повидала…
– А что в нем такого необычного? – тут же повернулась к ней Иола.
– Флагуратус – это самый необычный цветок на земле, его смогла сохранить только наша община Древних, – не спуская глаз с бутона, принялась вводить нас в курс дела наша учительница. – Для его роста необходима полная темнота, так что он живет в глубоком подземелье плюс запертый сразу в три ларца. Под открытым небом он может пробыть не больше часа, а расцветает, если приложить к нему ладони. Но даже в такой изоляции он, словно диск памяти, фиксирует абсолютно всю информацию в радиусе десятков километров. Каждую мысль, каждое чувство, каждое переживание, представляете? Обычно на свадьбах из подземелья извлекают цветок, родившийся в тот же год, что и самый старый гость на празднике. И если все получается, каждый присутствующий может заново пережить самые счастливые моменты в своей жизни…
– Так может и не получиться? – занервничал я, потому что с цветком ничего не происходило, а бедные жених и невеста уже чуть ли не тряслись от страха.
– Бутон-то в любом случае откроется, – вмешался в разговор Соболь, видимо, чтобы мы не мешали его жене переживать такой волнительный момент. – Но если чувства двоих недостаточно сильны, или они не готовы к браку, или не были полностью честны друг с другом – в таком случае гости получат не то, на что рассчитывают.
– А что?!
– Воспоминания о неудачах, болезнях, потере близких. Тогда все в растрепанных чувствах немедленно разойдутся и свадьба не состоится.
– Ничего себе! – воскликнул я. – Вот это подстава!
– Уверена, все будет хорошо, – крепко сжимая мою руку, прошептала Иола. – Ох, ну почему же так долго?
В этот миг бутон начал медленно раскрываться.
Вдруг я словно перенесся в самое начало своей жизни и увидел над собой измученно-счастливые глаза матери, услышал голос отца. Потом потянулись другие воспоминания, и в каждом я как будто проживал счастливые и насыщенные часы. Наши детские игры на ковре с Кирой, мои попытки рассказать ей, что у нас с ней есть еще одна сестра – девочка, которую я вижу во сне. И с которой, как оказалось, мы отлично ладили лет до трех, пока Иола не стала немножечко нервной.
Потом другие чудесные моменты, дружба с Иваном, влюбленность в Тасю. Тот незабываемый миг, когда Соболь рассказал мне о мне же самом. Все новые и новые друзья, ребята в нашем атлантском лагере, Данко, Шакракумор с Энериром, Тер-Андроль, Великий Жрец, Акила и малыш Сид – друзья настоящие, проверенные, которые никогда не предадут.
И главное – Иола, центр моего мира, моя опора, моя половинка.
Теперь я точно знал, что никакая сила ни на земле, ни в космосе не способна разделить нас. Даже смерть, куда ей! Когда настанет наш час – я уже знал, что атланты не только рождаются, но и умирают в один год, если, конечно, все идет нормально, – мы, как и сейчас, возьмемся за руки и отправимся исследовать те новые миры, о которых говорил Соболь.
И наверняка в тех мирах тоже найдется место путешествиям и дружбе, любви и приключениям.
