Ох!
Помедлите здесь немного. Попытайтесь осознать весь трагизм моей кончины. Точнее, всю ее трагедию и иронию, ибо, как только я соскользнул во тьму, уверенный, что Девяти Мирам пришел конец, и очень рассчитывая укрыться в царстве Хель или хотя бы раствориться и исчезнуть в славном пламени костра
[15], меня жестоко выхватили из этого пламени в тот самый момент, когда я уже начал в нем растворяться, и швырнули в самое ужасное место, какое только способен вообразить себе бог или демон, – в Черную Крепость Нифльхейма, где только еще начиналось самое веселье.
Видите ли, как оказалось, Рагнарёк отнюдь не стал концом Девяти Миров. Это был лишь конец нашего мира и нашего правления. Немало и других богов попадало в подобную ловушку, поскольку все они были совершенно уверены, что всему на свете придет конец, как только рухнет их маленькое царство. А на самом деле многочисленные миры ведут себя подобно прибою, то вздыбливаясь мощной и широкой волной, то опадая и теряя свою силу, и эта могучая волна несет богов – а также людей и демонов – подобно морскому песку, то высоко его вздымая, то опуская в темную пучину на самое дно. Не стали исключением и мы, боги Асгарда, сброшенные с трона и буквально смешанные с грязью. И можете меня пристрелить, но я ни капли об асах не печалюсь: уж они-то обо мне точно печалиться бы не стали!
Итак, я был проклят как предатель – но осушите ваши слезы, ибо нет такой темницы, из которой я, Локи, не сумел бы бежать, если мне, разумеется, дать время и некий побудительный стимул. Пребывание в Черной Крепости дало мне и то и другое, причем в более чем достаточном количестве. Так что далее вы узнаете, как же мне все-таки удалось бежать из этого самого надежного на свете донжона, а также я расскажу вам и еще кое-что о том, чем закончилось мое бегство и какие уроки я для себя извлек. Не стану притворяться и уверять вас, что я в результате стал мудрее и скромнее, но кое-что из этих уроков я все же взял на вооружение – например, сюжеты некоторых легенд, представление о том, что такое настоящая дружба, а также знание о безграничных возможностях сновидений. А еще я понял, что значит быть человеком.
Да, именно человеком. Разве вы не помните моего брошенного вскользь замечания о том, что слова «god» (бог) и «dog» (пес) отличаются лишь перестановкой одних и тех же букв? Несмотря на все великолепие и пышность; несмотря на призыв быть больше богом; несмотря на все священные войны и бесконечные ереси; несмотря на все божественные чудеса и мученичество, все проходит и изменяется, все проходит, проходит, проходит… Порядок, Хаос, Тьма, Свет. Перезагрузить и повторить. Внимательно прослушать заново.
Так что еще раз с чувством повторяю:
Да
будет
свет.
Глава вторая
Всему свету сообщили, что я умер, но, поверьте, Смерть куда лучше того наказания, которое применили ко мне. В Смерти есть некое достоинство. Даже если б я попал в Хель, империю праха, это стало бы для меня благословенным освобождением. Причем совершенно независимо от того, что Хелем правит… одна моя родственница, а стало быть, для меня всегда существует возможность подкупа. Хель – это вообще единственное во всех Девяти Мирах место, где Хаос не имеет никакого влияния, а потому упокоенные в большинстве своем и впрямь могут чувствовать, что обрели совершеннейший покой.
Но и в Хель есть некая особая зона, зарезервированная для тех, кто, например, осмелился переделывать миры; или придерживал для своих тепленькие местечки; или, возомнив себя могущественным властителем, пребывал в наглой уверенности, что будет вечно исполнять роль бога. Оракул так описывает это место:
Чертоги вижу на границе царства Смерти,
И в них шипят бесчисленные змеи,
И прóклятые – те, кто нарушил подло клятву, —
Там ждут суда средь гадов ядовитых.
Вот только время суда миновало. Вердикт вынесен: пребывание в вечных сумерках рядом с богами прошлого, богами тех миров, каких мы никогда не знали, и тех империй, которые стали пылью еще до того, как начали возводить стены Асгарда. Мучительное, чрезвычайно замедленное умирание, которое в случае с Искренне Вашим еще и сопряжено с изрядной порцией страданий. А страдания эти причинял мне, между прочим, не кто иной, как мой чудовищный сынок – Йормунганд, Пожиратель Богов
[16], старый добрый Мировой Змей, страшно ядовитый к тому же. Нас обоих приковали цепями к одной и той же скале – это было очень похоже на то наказание, которому не так давно подверг меня Один, оставив на границе царства Смерти у реки Сновидений, когда я мог лишь предпринимать тщетные попытки освободиться, вопить от боли и следить, как мимо проплывают секунды и минуты, подобно мусору на поверхности бурного речного потока.
Я знаю, о чем вы подумали. Ну да, это был мой родной сын. Вот ведь что получается, когда у демона вскипает кровь и он совершает безответственные поступки! Да, я не отрицаю, в Асгарде у меня действительно была жена, и, да, она действительно была лучше, чем я того заслуживал, но Ангрбода из Железного Леса была не просто соблазнительной. Она родила мне троих детей: волка Фенрира, Хель и змея Йормунганда. Йормунганд был самым толстым из них и, честно говоря, самым непривлекательным. В Нифльхейме в ответ на все мои попытки завести с ним разговор он лишь злобно шипел, затем еще более распалялся, затем его шипение становилось яростным, и он обрушивал на мое связанное и беспомощное тело целый дождь ядовитой слюны, от которой к тому же исходила ужасающая вонь. И так каждый раз. Короче говоря, вряд ли наши отношения – отношения отца и сына, между прочим! – можно было назвать теплыми. Вот почему я, пребывая в полном отчаянии, и решил прибегнуть к помощи сновидений, прекрасно сознавая, что порой надежда, мельком блеснувшая во сне, способна причинить куда большую боль, чем безнадежная покорность.
Видите ли, ни одна вера не может окончательно умереть, пока жив хотя бы один, самый последний из верующих, а верующие, как известно, способны иной раз проявить невероятное постоянство, упрямство, граничащее с жестокостью. Даже если павшие боги умоляют о забвении и мечтают о безмолвии смерти и покое полного исчезновения, всегда найдется некий фанатический приверженец старой веры, который ни за что не желает с этой верой расстаться; или же сохранится древний, некогда принадлежавший этим богам храм, на который теперь пялятся туристы; или археологи отыщут каменную плиту со священной надписью; или из-под тонн песка выкопают старинную статую божества – тут годится все, что угодно, лишь бы оно способно было заставить человека вновь мечтать и видеть сны…
