Мунира прочитала некоторые из журналов Фарадея. Его мысли и переживания привлекали ее больше, чем мысли и чувства кого бы то ни было. Все, что происходило с ним, он чувствовал очень глубоко. Новость о том, что он покончил с собой, опечалила, но не удивила Муниру. Столь развитое чувство сострадания стало для жнеца невыносимой ношей.
Хотя Мунира до этого общалась со многими жнецами, она никогда не испытывала такого почтительного восторга, как от встречи со Жнецом Фарадеем. Хотя и постаралась не показать своих чувств – не могла же она дать Фарадею понять, что узнала его. По крайней мере, до того момента, когда он сам раскроется и расскажет о причинах своего прихода.
– Вас зовут Мунира, – сказал Фарадей, и это было утверждение, а не вопрос.
Сначала она подумала, что он прочитал ее имя на табличке информационной стойки, но что-то сказало ей, что ее имя он узнал задолго до прихода в библиотеку.
– Ваше имя означает «светящаяся», – продолжил он.
– Я знаю, что означает мое имя, – сказала Мунира.
– Вот как? – улыбнулся Фарадей. – И вы действительно светитесь среди более тусклых здешних звезд?
– Я просто скромная слуга библиотеки, – отозвалась Мунира.
Они вышли из длинного центрального коридора в сад внутреннего дворика. В его дальнем углу виднелись кованые железные ворота Зала Основателей. Сияние луны окрасило окружающие скульптуры и фигурно постриженный кустарник в розовато-лиловый цвет, а их тени, на которые было боязно наступать, протянулись по дорожке, словно глубокие ямы.
– Расскажите мне о себе, Мунира, – сказал он негромко, но таким тоном, который способен просьбу превратить в приказ; именно так умеют делать жнецы, и отказать им невозможно!
В это мгновение до нее дошло: Жнец Фарадей понял, что она его узнала. Означает ли это, что он может подвергнуть ее жатве, прервать ее жизнь ради сохранения собственного инкогнито? Из того, что Мунира читала про Жнеца Фарадея, она поняла – он не из тех жнецов, кто так поступает. Но ведь жнецы – за пределами нашего понимания! Ей стало холодно, несмотря на душное тепло Израэбианской ночи.
– Я уверена, что вы знаете все, что я могла бы вам сообщить, Жнец Фарадей, – сказала Мунира.
Вот. Она произнесла это. Долой притворство!
Фарадей улыбнулся.
– Простите, что сразу не представился, – сказал он, – но мое присутствие здесь, как бы это сказать, несколько выпадает за рамки общепринятого.
– Означает ли это, что я нахожусь в компании призрака? – спросила Мунира. – И вы сейчас исчезнете в стене, а потом каждую ночь вновь и вновь станете навещать меня?
– Возможно, – отозвался Фарадей. – Но сперва поглядим, что и как.
Они подошли к Залу Основателей. Мунира открыла ворота, и они вошли в комнату, которая настолько напоминала усыпальницу, что туристы часто спрашивали Муниру, а не похоронены ли тут сами Первые жнецы. Конечно, никого здесь не хоронили, но Мунира временами чувствовала их присутствие.
Здесь, на тяжелых полках из известняка, располагались сотни томов, и каждый журнал был заключен в плексигласовый ящик с системой климат-контроля – роскошь, которой наслаждались только самые древние тома в библиотеке.
Жнец Фарадей принялся за поиски. Мунира подумала, что он захочет остаться один и отправит ее прочь, но вместо этого он сказал:
– Задержитесь, если можете. Местечко слишком мрачное, чересчур суровое, чтобы одиночество могло принести хоть какое-то удовольствие.
И Мунира закрыла ворота, сперва выглянув наружу, чтобы убедиться, что их никто не видит. Потом помогла жнецу открыть пластиковый ящик замысловатой конструкции, который содержал в себе том, снятый Фарадеем с полки, и села напротив него за каменный стол в центре комнаты. Жнец ничего не стал объяснять, но вопрос висел в воздухе, а потому Мунира вынуждена была его задать.
– Как вы здесь оказались, ваша честь? – спросила она.
– Самолетом и паромом, – усмехнувшись, ответил Фарадей.
Затем посмотрел на Муниру и задал свой вопрос:
– Скажите, Мунира, почему вы решили работать на сообщество жнецов после того, как провалили экзамен?
Мунира напряглась. Так он решил наказать ее за чрезмерное любопытство?
– Я не проваливала экзамен, – сказала она. – Вакансия была одна, а претендентов на место Израебианского жнеца было пять. Одного выбрали, а четверых нет. То, что тебя не выбрали, совсем не означает, что ты провалила экзамен.
– Простите меня, – улыбнулся Фарадей. – Я не хотел вас обидеть. Мне просто любопытно – как это разочарование не отвратило вашего сердца от сообщества.
– Вам любопытно или же вы удивлены?
Жнец Фарадей вновь улыбнулся:
– Удивить меня способны очень немногие вещи.
Мунира пожала плечами, словно ее неудача на экзамене не имела для нее никакого значения.
– Я ценила сообщество жнецов тогда, ценю и сейчас, – сказала она.
– Понимаю, – отозвался Жнец Фарадей, бережно переворачивая страницу старого журнала.
Помедлил и спросил:
– А насколько вы верны системе, которая отвергла вас?
Мунира вновь напряглась, не уверенная, что знает, какой ответ ждет от нее Фарадей.
– У меня есть работа. Я ее исполняю. И горжусь ею, – сказала она.
– Не сомневаюсь.
Жнец посмотрел на нее. В самую ее душу. Сквозь нее.
– Могу я поделиться с вами своим мнением о Мунире Атруши? – спросил он.
– У меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – ответил он, что было, конечно, лишь полуправдой.
– Хорошо. Так какого же вы обо мне мнения?
Фарадей закрыл старый журнал и все свое внимание направил на Муниру.
– Вы ненавидите сообщество жнецов так же сильно, как и любите, – начал он. – Именно поэтому вы хотите быть для них незаменимой. Надеетесь, что со временем станете главным в мире специалистом по журналам, которые содержатся здесь, в библиотеке. Это даст вам власть над историей сообщества жнецов. И, обретя эту власть, вы поймете, что одержали над сообществом жнецов молчаливую победу, потому что окажется, что в вас они нуждаются больше, чем вы в них.
Неожиданно Мунира почувствовала, что теряет равновесие – словно пески, которые когда-то поглотили дворцы фараонов, двинулись у нее под ногами, готовые поглотить и ее. Как ему удалось так глубоко заглянуть в ее душу? Найти слова, чтобы описать чувства, которые она боялась озвучить даже наедине с собой? Он понял Муниру так хорошо, что она почувствовала себя одновременно и освобожденной, и пойманной в ловушку.
– Я вижу, что я прав, – сказал Фарадей просто, улыбнувшись Мунире теплой и слегка озорной улыбкой.
– Чего вы хотите, Жнец Фарадей?
