Он оказался в ресторанном зале, залитом ярким светом. Красные кабинки и сияющие стулья из нержавейки, стоящие рядком перед стойкой – все как в старинных кафе, где подростки собирались, чтобы выпить содовой. В зале сидели чистенькие юноши в леттерманских бомберах и девушки с волосами, собранными в конские хвосты, в длинных юбках и толстых, с ворсом, чулках. Грейсон признал эпоху, которую этот зал должен был отражать, – «пятидесятые». Это был период из жизни Мерики, в эпоху смертных, когда всех девочек звали Бетти, Пегги или Мэри Джейн, а парням давали имена Билли, Джонни или Эйс. Как-то учитель говорил Грейсону, что «пятидесятые» были периодом длиной всего в десятилетие, но Грейсон не поверил. Длились «пятидесятые», как он думал, не меньше сотни лет.
Местечко было точной реконструкцией той эпохи. Но что-то здесь выбивалось из общего тона, потому что тут и там среди старомодных чистюль сидели фрики, совершенно на них не похожие. И вот один из фриков, в намеренно разодранной одежде, вломился в кабинку, где сидела счастливая парочка.
– Проваливай отсюда, – сказал он неслабого вида Билли в бомбере с университетской буквой на левой груди, – я хочу поболтать с твоей телкой.
Билли, естественно, уходить отказался и пригрозил фрику, что «вырубит его до следующего вторника», на что фрик ответил тем, что вытащил Билли из кабинки и начал драку. Билли имел все, чтобы оттузить тощего фрика – впечатляющие размеры и силу, не говоря уже об устрашающем виде. Но каждый раз, когда он наносил удар, фрик уворачивался и бил в ответ, да так удачно, что уже через несколько минут качок Билли бежал, отчаянно голося. Оставленная же им девица, с интересом наблюдавшая за разворачивавшейся битвой, теперь смотрела на фрика благосклонно и, когда он присел к ней за столик, склонилась к его плечу, словно они давно уже были парочкой.
За другим столиком боевой раскраски девица, нашпигованная металлом, вступила в перепалку с хорошенькой дебютанткой в розовом свитере. Спор перерос в потасовку, в конце которой девица-фрик рванула на своей противнице свитер, разорвав его чуть ли не надвое. Хорошенькая не стала отбиваться – зарылась лицом в ладони и горько расплакалась.
А в задней части ресторанного зала еще один Билли разочарованно стонал, потому что продул на бильярде все папочкины деньги безжалостному фрику, который теперь поносил его последними словами.
Какого черта? Что здесь, вообще, происходит?
Грейсон сел за стойку, желая исчезнуть в черной дыре своей прически до той поры, пока ему не станет понятной суть разворачивающихся перед его глазами драм.
– Ну, чем тебя порадовать? – спросила его бойкая официантка с буквами «ВПП» на блузке. Взлетно-посадочная полоса?
– Ванильный коктейль, пожалуйста, – сказал Грейсон. Разве не это обычно заказывали в «пятидесятые»?
Официантка усмехнулась:
– Надо же, «пожалуйста»… Такого здесь не услышишь.
ВПП сделала коктейль, вставила в стакан соломинку и, протянув Грейсону, пожелала:
– Хорошего вечера!
Несмотря на желание исчезнуть, раствориться, Грейсону пришлось общаться: к нему подсел фрик, такой тощий, что казался просто скелетом.
– Ванильный? – спросил он. – Ни хрена себе!
Грейсон не без труда нашел нужный тон:
– У тебя проблемы? Может, мне вылить его тебе за шиворот и заказать другой?
– Неа! – покачал головой скелет. – За шиворот, но не мне.
Парень подмигнул Грейсону, и тот все понял. Ему стало ясно, что это за местечко. Скелет внимательно наблюдал, а Грейсон позвал ВПП. Он должен сделать это сам – только тогда он станет здесь своим, по-настоящему впишется в то, что здесь происходит.
– Эй! – сказал он. – Этот коктейль – дерьмо.
ВПП стояла перед ним, подбоченясь.
– И что же мне с этим делать? – спросила она.
Грейсон потянулся к своему стакану, намереваясь опрокинуть его и вылить содержимое на стойку, но в этот момент скелет схватил стакан и плеснул в ВПП. Ванильные сливки потекли по ее лицу, а в кармашке фартука угнездилась мараскиновая вишенка.
– Он сказал, что его коктейль – дерьмо! – заявил скелет. – Сделай ему другой.
ВПП, вздохнув, кивнула:
– Сей момент!
И отправилась за новой порцией.
– Вот как здесь все делается, – сказал скелет.
Звали его Закс. Был он чуть старше Грейсона – где-то двадцать один год, но похоже было, что двадцать один ему уже не в первый раз.
– Что-то я тебя здесь раньше не видел, – сказал Закс.
– Меня ИУ прислало сюда с севера, – ответил Грейсон, удивившись самому себе – насколько быстро он способен придумать явную ложь. – Там у меня были проблемы, вот «Гипероблако» и решило, что мне стоит начать с нуля.
– Классное местечко, чтобы поразвлечься, – сказал Закс. – Отпад.
– Таких нет там, откуда я приехал, – покачал головой Грейсон.
– Вы, парни, там, на севере, отстаете от жизни. Здесь у нас все тащатся от «УЖАС»-клубов.
«УЖАС», как Закс объяснил, было аббревиатурой от словосочетания «Убойное Желание Абсолютного Старья». Каждый, кто хотел окунуться в старье, получал его на все сто процентов.
Здешний народ, за исключением, естественно, фриков, – служащие. Даже все эти Билли и Бетти. Работа их заключается в том, чтобы безропотно принимать то, что творят фрики. Они проигрывают в драке, позволяют, чтобы в них швыряли едой, не противятся, когда у них отбивают телок, и Грейсон понял, что это – только цветочки.
– Тут зашибись! – говорил Закс. – Все сходит с рук, за что в других местах пришлось бы отдуваться.
– Но ведь это не взаправду, – заметил Грейсон.
Закс пожал плечами:
– Да нет, все реально.
После чего выставил ногу перед проходящим мимо подростком, выглядящим словно отличник-зубрила. Тот споткнулся и едва не упал, картинно взмахнув руками.
– Эй! В чем проблема? – спросил он.
– Проблема будет у твоей сестренки, если ты сейчас же не испаришься, – ответил Закс.
Подросток зло посмотрел на него, но поковылял дальше, безропотно снеся унижение.
Не дождавшись коктейля, Грейсон вышел в туалет, хотя и не хотел. Это была отмазка – ему поднадоел Закс.
Там Грейсон встретил Билли в университетской курточке – того самого, которому несколько минут назад насовал по физиономии фрик. Оказалось, что зовут его не Билли, а Дэйви. Он рассматривал в зеркале свой распухший подбитый глаз, и Грейсон не удержался, чтобы не спросить его о его «работе».
– Это у тебя каждый день такие подарочки? – спросил он.
– Раза три-четыре за день, – был ответ.
– И что, «Гипероблако» не возражает?
Дэйви пожал плечами:
