– Жатва в Праздники! – воскликнула Мари. – Что может быть более старинным, чем смерть?
– То, что я жду их с нетерпением, плохо? – спросила Ситра, обращаясь скорее к себе, чем к Мари. Она, конечно, могла бы сказать, что с нетерпением ждет встречи со своими врагами, но это было бы ложью.
– Ты жнец, дорогая, – отозвалась Мари. – Относись к этому спокойно.
– Вы хотите сказать, что Жнец Годдард был прав? Что в совершенном мире жнец будет получать удовольствие от своей работы?
– Нет, конечно, – ответила Мари возмущенно. – Это удовольствие от ощущения того, что ты хорошо исполняешь свою работу, а не от самого убийства.
Затем Мари ласково посмотрела в глаза Ситре, взяла ее руки в свои и произнесла:
– То, что тебя мучает этот вопрос, как раз и свидетельствует о том, что ты – настоящий жнец, достойный своего призвания. Следуй голосу своей совести, Анастасия, и никогда не давай ему замолчать. Это – главная ценность, которой располагает жнец.
Первой из жертв Жнеца Анастасии была женщина, пожелавшая спрыгнуть с крыши самого высокого здания города Фарго, который, правда, не был так уж напичкан высотками, как другие города. Хотя сорок этажей – вполне достаточно для успеха предприятия.
Жнец Константин, с полдюжины других жнецов, а также целая фаланга охранников из службы безопасности расположились на улицах вокруг этого здания, бдительно наблюдая за происходящим и намереваясь предотвратить смертельное нападение на Жнеца Анастасию, проводника смерти.
– Больно будет, ваша честь? – спросила женщина, глянув вниз с обледенелой, продуваемой ветром крыши.
– Не думаю, – ответила Жнец Анастасия. – А если и будет, то лишь совсем малую долю секунды.
Чтобы свершился официальный акт жатвы, Жнец Анастасия должна была обязательно столкнуть жертву с крыши сама. Как ни странно, делать это было менее приятно, чем орудовать ножом, ядом или пистолетом, потому что напомнило тот жуткий эпизод из детства, когда она толкнула под автобус свою одноклассницу. Ту быстро восстановили, и через пару дней она вновь пришла в школу, словно ничего и не произошло. Эту же женщину восстанавливать никто не будет.
Жнец Анастасия исполнила свой долг. Женщина умерла строго по намеченной процедуре, без помпы; члены ее семьи по очереди поцеловали кольцо Жнеца Анастасии, торжественно приняв, как дар, годичный иммунитет. Ситра почувствовала и облегчение, и разочарование – от того, что на крыше так никто и не появился.
Следующий акт жатвы, который должен был состояться через несколько дней, был не так прост.
– Я хочу, чтобы вы охотились на меня с арбалетом, – сказал человек из Брю-Сити. – С рассвета до заката, в лесу возле моего дома.
– А если мне не удастся вас подстрелить? – спросила Ситра.
– Тогда на закате я сам выйду из леса, и вы сможете прервать мою жизнь, – ответил человек. – Но если мне удастся продержаться весь день, моя семья получит не один, а два года иммунитета.
Жнец Анастасия склонила голову в суровом согласии – этот жест она переняла у Жнеца Кюри.
Был определен периметр, за который жертва не имела права выходить. И, как и в прошлый раз, Жнец Константин со своей свитой осуществлял мониторинг местности, намереваясь предотвратить явление нежеланных гостей и их возможные враждебные действия.
Этот человек думал, что составит проблему для Жнеца Анастасии. Куда там! Ей хватило часа, чтобы выследить его и уложить метким выстрелом в самое сердце. Одна стальная стрела – и готово. И без всяких мучений, как всегда обстояло дело у Жнеца Анастасии. Человек был мертв еще до того, как грохнулся оземь. И, хотя дня он не продержался, его семье Жнец Анастасия подарила два года иммунитета. Конечно, на конклаве ей попадет, но на это можно не обращать внимания.
На всем протяжении охоты тайные враги Жнеца Анастасии никак не проявили себя.
– Облегчение, а не разочарование, вот что ты должна чувствовать, – сказала ей Жнец Кюри вечером того же дня. – Вероятно, их единственной целью являюсь я, так что можешь успокоиться.
Сама же Мари успокоиться не могла, и совсем не потому, что, вероятно, была единственной целью планировавших покушение.
– Я боюсь, что дело даже не в войне против нас с тобой лично, – сказала она. – Все гораздо хуже. Наступили мрачные времена. Слишком много жестокости. Как хорошо и просто все обстояло в прошлом, когда жнецам нечего было бояться, кроме лезвия собственной совести. Теперь враг завелся внутри нас.
Ситра не могла не согласиться с тем, что говорила Мари. Нападение на них было небольшим стежком в гораздо более широком полотне, которое, во всей его полноте, нельзя было рассмотреть с той точки, в которой они находились. Ситра не могла избавиться от ощущения, что за горизонтом их видения находится и угрожает им нечто огромное и непостижимое.
* * *
– Я вошел в контакт.
Агент Трэкслер приподнял брови.
– Вот как? Рассказывайте, Грейсон.
– Прошу вас, не называйте меня этим именем. Зовите меня Слейдом. Так для меня проще.
– Хорошо, Слейд, – пожал плечами Трэкслер. – Что за контакт?
До сегодняшнего дня еженедельные встречи с агентом Нимбуса были скучны и малоинтересны. Грейсон докладывал, насколько хорошо он входит в роль Слейда Моста и как умело внедряется в местную субкультуру фриков.
– Не так уж они и плохи, – говорил он Трэкслеру. – В большинстве своем.
На что Трэкслер отвечал:
– Да. Я понял, что, несмотря на сложившееся о них общее мнение, фрики безвредны. В большинстве своем.
Забавно, но Грейсона тянуло именно к тем, кто не был так уж безвреден. Точнее – к той. К Лилии.
– Есть один человек, – сказал он Трэкслеру, – который предложил мне работу. Деталей я не знаю, но уверен, что все это – нарушение законов, установленных «Гипероблаком». Думаю, там есть целая группа, орудующая в слепой зоне.
Трэкслер не делал записей. Никогда. Но всегда слушал очень внимательно.
– Зона не является слепой, если там есть некто, кто наблюдает, – сказал Трэкслер. – У этого человека есть имя?
Грейсон колебался.
– Я еще не выяснил, – солгал он. – Но гораздо более важны те люди, которых она знает.
– Она? – вновь приподнял брови Трэкслер, и Грейсон молча выругал себя.
Он изо всех сил пытался скрыть все, что касается Лилии, даже ее пол. Но теперь он выдал ее, и ничего с этим уже не сделаешь.
– Да, – кивнул он. – Я думаю, она связана с настоящими «невидимками», но я с ними еще не встречался. Нам следует беспокоиться именно о них, а не о ней.
– Я взял это на заметку, – сказал Трэкслер. – А пока тебе следует по максимуму влезть в эту ситуацию.
– Я так и делаю, – сказал Грейсон.
