Актер скривился от боли, но из роли не вышел.
– И ты, Брут? – воскликнул он, хрипя. – Так пади же, Цезарь.
Жнец Анастасия сдвинула кинжал, перерезав аорту, и сэр Олбин упал. Вздохнув в последний раз, он умер – в точности так, как написал Шекспир.
Эффект был подобен электрическому удару. Никто не знал, что делать, как на это реагировать. Кто-то принялся аплодировать. Ситра поняла – ее поддержала Мари. И, повинуясь примеру Жнеца Кюри, зрители принялись нервно хлопать в ладоши. И именно тогда в трагедии Шекспира произошел ужасный поворот.
Кислота! Грейсон проклинал себя за тугодумие. Он же должен был догадаться! Все боялись огня и взрывов, но люди забыли, что кислота не менее эффективна в уничтожении человека. Но как Лилия и ее команда собираются совершить то, что задумали? Как они смогут изолировать жнецов и преодолеть их сопротивление? Жнецы мастерски владеют любым оружием и могут уничтожить целую толпу людей, не получив и царапины. Но потом он понял, что убийцам совсем не нужно изолировать жнецов. Всего лишь доставить кислоту в нужное место и придумать способ окатить ею жнеца.
Грейсон открыл боковую дверь и вошел. Перед ним простирался длинный коридор с артистическими уборными по краям. Направо лестница вела в подвал, и именно там он обнаружил Лилию и ее команду. С ними были три большие канистры из белого тефлона – такого же, из которого была сделана винная бутылка в тот самый первый вечер, когда Грейсон встретил Лилию. В канистрах было не меньше сотни галлонов плавиковой кислоты! Там же стоял насос высокого давления, уже подсоединенный к трубе, ведшей к системе автоматического пожаротушения, которая выходила на сцену и в зал театра.
Лилия сразу же увидела Грейсона.
– Что ты здесь делаешь? Ты должен быть снаружи!
Встретившись с Грейсоном взглядом, Лилия поняла, что он предал их дело. Ярость вырвалась из ее глаз подобно радиации. Она жгла его, буравя насквозь.
– Даже не думай об этом! – прорычала она.
А он и не думал. Начни он думать, пришло бы сомнение. А, взвесив все за и против, мог бы и передумать. Но у него было задание, и это было не то задание, которое дала ему Лилия.
По расшатанным ступеням лестницы Грейсон бросился наверх, в помещение за сценой. Если начнется даже маленький пожар, спринклеры противопожарной системы заработают. Сначала польется вода, которая есть в системе. Пять секунд, самое большее десять, и, иссякнув, вода уступит место кислоте. И, хотя медные трубы постепенно растворятся, как растворились железные решетки в камере, где Грейсон сидел с Лилией, они продержатся достаточно долго для того, чтобы доставить в нужное место смертоносную жидкость.
Появившись за сценой, он услышал в зале ясно различимый стон и последовал на звук. Он должен выбежать на сцену. Выбежать и прокричать: если все они – и актеры, и зрители, и жнецы, и охрана, – не выбегут сейчас же из зала, то страшная кислота растворит их без остатка и ни один восстановительный центр не вернет их к жизни.
Позади Грейсон слышал топот – это Лилия и ее подручные, подсоединившие канистры к насосу, бежали за ним. Он не мог позволить им поймать себя.
Вот он уже пробрался в кулисы. Прямо перед собой, на сцене, он видит Жнеца Анастасию. Какого черта она там делает? Но она вонзила кинжал в одного из актеров, и Грейсону стала понятна причина, по которой она вышла на сцену.
Неожиданно некая фигура выросла перед Грейсоном, закрыв Анастасию. Высокий мужчина в смокинге, с красным галстуком-бабочкой. В лице его что-то знакомое, но Грейсону не вспомнить.
Смокинг щелчком открыл неожиданно оказавшийся в его руках большой выкидной нож с зубчатым лезвием, и Грейсон сразу понял, кто перед ним. Он просто не узнал Жнеца Константина без его красной мантии.
Но, похоже, и жнец его не узнал.
– Послушайте меня, – торопливо заговорил Грейсон, не спуская глаз с лезвия. – Вы ждете пожара. Но пожар не самое страшное. Опасность – в системе пожаротушения. Когда она заработает, весь театр будет залит кислотой, и ее будет достаточно, чтобы прикончить всех. Нужно немедленно очистить помещение от людей.
Константин улыбнулся, но и шагу не сделал, чтобы предотвратить катастрофу. И вдруг воскликнул:
– Грейсон Толливер! Мне следовало догадаться.
Уже достаточно долго никто не называл Грейсона его настоящим именем. Грейсон остолбенел. И осознал – один неверный шаг, и все пропало.
– С огромным удовольствием прерву линию твоей жизни, – произнес Жнец Константин.
Неужели Грейсон так ошибся? Он знал, что в основании заговора против Жнецов Анастасии и Кюри стоял жнец. Так неужели Жнец Константин, ответственный за расследование покушений, и является их организатором?
И в этот момент Константин бросился вперед, нацелив лезвие в грудь Грейсона Толливера, а также заодно и Слейда Моста…
Но в следующее мгновение весь мир с шумом и грохотом раскололся, едва не выбив у Грейсона почву из-под ног. Потому что на сцену выбежала Лилия, и в руках у нее оказался огромный, устрашающего вида обрез. Она подняла его, прицелилась, но не успела нажать на курок, как Константин, отбросив Грейсона в сторону, с невероятной скоростью подлетел и схватил обрез за ствол, направив выстрел в потолок. Одновременно с этим одним мягким движением он перерезал Лилии горло и вонзил лезвие ей в сердце.
– Нет! – закричал Грейсон.
Лилия упала, но не так, как за несколько мгновений до этого рухнул на сцене Юлий Цезарь. Никаких финальных слов – ни слов примирения, ни слов протеста. Вот она еще жива, а теперь – раз, и мертва!
Но не просто мертва, осознал Грейсон. Это не смерть, это жатва.
Он бросился к ней. Взяв ее голову в ладони, попытался сказать что-то, что она забрала бы с собой в неведомые дали, куда уходят те, кого подвергли жатве. Но было слишком поздно.
За кулисы прибежали еще люди. Переодетые жнецы? Охрана? Грейсон не знал. Он чувствовал себя лишь зрителем и наблюдал, как Константин отдает распоряжения.
– Не дайте им устроить пожар! – приказал он. – Система пожаротушения заряжена кислотой!
Значит, Жнец Константин его услышал! И он не был частью заговора!
– Выводите людей! – кричал Константин.
Но зрителей не было нужды понукать, обгоняя друг друга, они уже торопились к выходам.
Константин не успел повернуться к Грейсону, а он, осторожно положив Лилию на пол, уже бросился прочь. Горе и суматоха не должны отвлечь его от дела, а дело – это единственное, что удерживало его в этом мире. Кислота по-прежнему оставалась угрозой и, хотя по всему театру рыскали охранники, вылавливая заговорщиков, все окажется зря, если система пожаротушения заработает и зальет театр кислотой.
Грейсон бросился по узкому коридору к месту, где видел висящий на стене пожарный топор, который находился там еще, наверное, со времен эпохи смертных. А вот и он! Разбив стекло, Грейсон схватил топор.
