Сестра отвечала уклончиво:
– Наночастицы пока не определились с объемом повреждений. Точный диагноз мы поставим завтра к утру. Но имейте в виду, они должны будут восстанавливать вам зрение с нуля, а это непросто. Думаю, нам потребуется не меньше суток.
Константин вздохнул: почему это называется ускоренным восстановлением, если никакого ускорения он не чувствует?
Доклады от подчиненных гласили: жатве в театре были подвержены восемь фриков.
– Мы просим Высокое Лезвие дать разрешение на их временное восстановление, чтобы допросить, – сообщил Жнец Армстронг.
– И это, – усмехнулся Константин, – даст нам отличную возможность подвергнуть их жатве второй раз.
Чувству полного удовлетворения от того факта, что покушение было предотвращено, а большинство нападавших ликвидировано, мешало то, что Грейсон Толливер бесследно исчез. Странным было то, что, как ни пытались жнецы найти хоть что-то о нем в глубинном сознании «Гипероблака», они не обнаружили ничего. Ни одного упоминания, ни в одном источнике. Его словно стерли из жизни. Его место занял отморозок Слейд Мост с какой-то особенно мрачной биографией. Как Толливеру удалось не только сконструировать себе совершенно новую личность, но и полностью переписать свои оставленные в цифрах следы, оставалось для всех тайной, достойной самого пристального интереса.
Лишенный автоматизированной системы пожаротушения, театр сгорел дотла, но уже после того как люди покинули его. Единственными жертвами вечера стали подвергнутые жатве фрики да бросившийся на Толливера охранник, принявший на себя весь напор кислоты, которая от него почти ничего не оставила. Восстанавливать было нечего, но таким образом он спас Жнеца Анастасию. Так как этот человек принадлежал к личной следственной бригаде Жнеца Константина, это был вызов самому жнецу, а потому кто-то должен был заплатить за эту смерть.
Хотя обычных граждан во время процесса восстановления погружают в искусственную кому, Константин настоял, чтобы ему не отключали сознание, а поскольку он был жнецом, работники восстановительного центра вынуждены были выполнить его желание. Константин был обязан подумать. Он остро ощущал неотвратимый бег времени, а потому не мог позволить себе потерять хотя бы один день.
Жнец Анастасия навестила его незадолго перед тем, как зрение вернулось к нему. Настроения принимать Ситру у Константина не было, но не отказывать же ей в возможности поблагодарить его за серьезную жертву, которую он лично принес ради ее спасения.
– Уверяю вас, Анастасия, – сказал Константин, пытаясь говорить максимально отчетливо, хотя болеутоляющие наночастицы и смазывали его слова, – что я лично допрошу пойманных фриков, прежде чем мы подвергнем их повторной жатве. И, конечно же, мы задержим Грейсона Толливера. Он заплатит за свои деяния в полном соответствии с законами, регламентирующими деятельность жнецов.
– Не забывайте, что именно он спас всех находящихся в театре, перерубив трубу, – напомнила ему Ситра.
– Да, – нехотя признал Константин. – Но когда преступник и спаситель являются одним лицом, в этом есть что-то ненормальное.
Ситра ответила молчанием.
– Четверо из нападавших, которых мы поймали, прибыли из Техаса, – сообщил Константин.
– То есть их направлял кто-то, кто там живет?
– Или, возможно, прячется, – отозвался Константин. – И мы обязательно дойдем до сути.
Он постоянно повторял эту фразу, поскольку во всех предыдущих случаях до сути он доходил. Теперь же он с раздражением думал: а вдруг на этот раз не получится?
– Конклав состоится на днях, – сказала Анастасия. – Как вы думаете, вам удастся участвовать?
Константин не знал, чего хочет Ситра – его присутствия или, наоборот, отсутствия.
– Я на нем буду, – ответил он. – Даже если им придется для этого заменить мою кровь на антифриз.
Ситра ушла, и тут только Константин сообразил, что за время их разговора Анастасия ни разу его не поблагодарила.
Через час, когда Ситра и Мари обедали в ресторане своей гостиницы, принесли таинственную записку. Первый раз за долгое время они сидели в ресторане на публике. Записка удивила их обеих. Жнец Кюри протянула руку к записке, но посыльный, который принес ее, извинился и сказал, что записка предназначается Жнецу Анастасии. Он протянул послание Ситре, та развернула записку и быстро прочла.
– Ладно, хватит тайн! – сказала Мари. – От кого записка и что им нужно?
– Ничего особенного, – ответила Ситра, опустив записку в карман мантии. – Семья человека, которого я подвергла жатве вчера вечером, интересуется, когда им явиться, чтобы получить иммунитет.
– Я думала, они придут сегодня вечером.
– Да, но они не знали точного времени. Придут в пять, если мне это удобно.
– Как хочешь, – сказала Мари. – В конце концов, им целовать твое кольцо, а не мое.
И она вновь обратилась к своему лососю.
Через полчаса Ситра, уже переодетая в уличную одежду, мчалась по улицам города. Записка была отнюдь не от семьи актера. Вне всякого сомнения, ее написал Роуэн. Написана она была в спешке, не очень разборчиво, и гласила: «Нужна помощь. Музей транспорта. Срочно». На полчаса она задержалась, чтобы Мари ничего не заподозрила.
Набор обычной одежды Ситра прятала в кармане своего чемодана – на тот случай, если ей придется выйти в город инкогнито. Проблема, однако, состояла в том, что у нее не было верхней одежды – спрятать ее от Мари было бы невозможно. А без встроенной в мантию системы внутреннего обогрева она замерзла, едва вышла на улицу. Пройдя два квартала и основательно продрогнув, Ситра вынуждена была надеть кольцо и показать его какому-то владельцу магазина – тот дал ей пальто, не взяв за него денег.
– Если вы наделите меня иммунитетом, то я смог бы гарантировать, что никто не узнает о том, что вы вышли в город без мантии.
Ситра не оценила изящество, с которым этот человек попытался ее шантажировать, а потому сказала:
– Лучше я пообещаю, что не подвергну вас жатве за то, что вы мне угрожаете.
Похоже, такая мысль в голову продавцу и не приходила. На мгновение он запнулся, а потом прерывающимся голосом сказал:
– Да, да, конечно, это справедливо.
Потом поискал аксессуары к пальто.
– Перчатки? – предложил он.
Ситра кивнула и вышла на пронизываемую ветром улицу.
Сердце Ситры подпрыгнуло, стоило ей прочитать записку, но она сделала все, чтобы Мари не заметила, как она разволновалась. Как она обеспокоена. Итак, Роуэн здесь, и ему нужна помощь. Зачем? Грозит ли ему опасность, или же он хочет, чтобы она приняла участие в его работе по уничтожению жнецов, не имеющих права носить мантию и кольцо? Что она скажет, если он предложит ей это? Наверняка откажет. Вероятно, откажет. Может быть, откажет, а может быть…
